известно, большинство людей вне зависимости от их
отношения к религии.
Однако различие между "верующим" и "неверующим"
состоит в том, что человек верующий в определенную
доктрину, разъясняющую природу таких переживаний,
осознает их неслучайность, ожидает их и более-менее
активно к ним стремится. "Неверующий" же, то есть не
вооруженный соответствующей доктриной человек,
придает им как правило значение не большее и не
меньшее, чем другим редким чудесным случайностям,
которые порой украшают жизнь каждого из нас. У
"неверующего" такие переживания характерны в юности,
когда его сознание, раскрываясь для мира из детской
самопогруженности, еще относительно свободно от мира,
не поглощено им; с возрастом, однако, они приходят к нему
все реже и реже. Напротив, у "верующего" такие
теоретически обоснованные и поддерживаемые
интеллектом переживания не прекращаются и в
дальнейшем.
Благодаря имеющейся у него теории и психическому
опыту, сознание "верующего" не зацикливается на уровне
утилитарно-непосредственной бытовой действительности:
сознание "верующего" постоянно стремится подняться над
этим уровнем, превзойти его, охватить более широкие
"нематериальные" связи.
Сила и слабость "верующего" человека состоит в том, что
он "ЗНАЕТ". С одной стороны, он укрепился в какой-то
одной теоретической схеме и прочие прелести
ментального мира не собьют его с толку: в отличие от
всеядного в интеллектуальном плане среднего
интеллигента, который охотится за модными доктринами,
религиозный человек не тратит силы на столь бесполезное
в духовном отношении занятие. С другой стороны, однако,
существует опасность, что его "знание" обретет вес
самоценности, станет самодовлеющим и, превратившись
из средства в цель, перекроет пути к новому опыту,
дальнейшему росту в духовной сфере.
Короче говоря, плюс "верующего" человека в том, что он
знает: мир не таков, каким он нам кажется, - а также
пытается почувствовать мир и вне кажимости. Минус же
его в том, что он "знает", каков этот настоящий мир. Тем
самым "верующий" человек воздвигает между собой и
миром ряд теоретических установок: его восприятие
становится жертвой активно создаваемой ментальной
иллюзии.
"Неверующий" человек не создает активных
теоретических фильтров, берет мир таким, каким он ему
дан. При этом, однако, "неверующий" человек становится
жертвой данности, иллюзорной "завершенности"
утилитарного уровня восприятия реальности. Не имея
никаких теоретических стимулов для того, чтобы
стремиться выше, он считает, что реальность и есть
такой, какой она ему дана, что она исчерпывается
данностью.
Сознание его безнадежно узко и активно расширяется
лишь в немногие первые годы жизни благодаря
вынужденному освоению социальной программы, которая
вырывает из животного состояния и очеловечивает его.
Руководствуясь самыми гуманистическими
соображениями, ортодоксальный атеизм утверждает
человека как высшую и последнюю ценность, замыкая его
тем самым в кругу собственной самодостаточности, не
предлагая теоретической возможности (и тем более не
указывая на необходимость) прорыва, выхода за свои
наличные границы.
Теоретически ограничивая человека его наличной
данностью, ортодоксальный атеизм лишает его тем самым
стимулов к дальнейшему росту, дальнейшей эволюции
сознания. Получается, что эта "вера в человека" уже не
освобождает: человек оказывается в плену у самого себя,
в плену своеобразной религии "человекобожества".
Символом последнего служит фигура, полностью
закованная в доспехи, из-под которых сочится кровь, - это
кровь человека, неспособного раздвинуть собой же
созданные рамки.
Атеистическая теология представляет собой попытку найти
выход из этой ситуации, причем такой выход, который бы
не стал простым возвратом к старому, отказом от атеизма
в пользу теологии. Это попытка указать на те элементы
религиозного сознания, которые, будучи привнесены в
сознание атеистическое, разорвали бы его
самозамкнутость, сделали бы его эволюционно открытым.
* * *
Следует отметить, что решению этой задачи могут
способствовать не только элементы религиозного
сознания. В частности, очень перспективным в этом
отношении представляется диалектико-
материалистическое положение об абсолютной
(принципиально познаваемой) и относительной (наличной)
истине.
Современная нам философско-материалистическая
литература рассматривает указанное положение, пожалуй,
единственно как средство борьбы с агностицизмом. При
этом тема таинства непознанного выносится за скобки и
всячески вытесняется из теоретического сознания, а
относительно познанному придается статус едва ли не
абсолютно истинной незыблемости. Для нашей задачи
необходимо лишь немного сместить акценты.
Вполне очевидно, что "познанное" представляет собой не
более чем крошечный островок в океане постоянно
Пирамида