включая Грецию и Германию, был не в силах ей противостоять. Кельты вели борьбу с
помощью тех средств, которыми располагали, то есть, по сути дела, почти без средств:
по религиозным причинам их менталитет не был подготовлен к ведению тотальной
войны, где всякое выступление, всякое решение должны являться результатом тща-
тельного стратегического расчета. У Цезаря, кроме того, хватало ума не ввязываться в
схватку одновременно со всеми противниками: это было тем легче, что каждый галль-
ский «город» не чувствовал себя заинтересованным в делах других «городов». У Цеза-
ря были дисциплинированные отряды, осадные машины, опытный офицерский состав
и, разумеется, военный гений. У галлов ничего этого не было, и потому для победы ему
понадобилось всего несколько десятков тысяч человек.
К тому же превращение Нарбонской Галлии в римскую провинцию, происшедшее
семьюдесятью годами раньше, а также присутствие римских торговцев на всей осталь-
ной части Галлии подготовили почву для завоевания. Дело еще в том, что с практиче-
ской точки зрения организация кельтского общества была чересчур сложной, и, скорее
всего, друиды времен Цезаря испытывали известные трудности в поддержании воин-
ского класса на том уровне, который ему предписывала традиция. Царская власть по-
всюду отходила на второй план, уступая место олигархиям, знать поднимала голову и,
таким образом, начиная с первого века до н. э. участь Галлии была решена.
Она могла бы собраться с силами и взбунтоваться, а возможно, и сделала две-
три попытки в этом направлении, но мы об этом ничего не знаем. Могла она также и
смириться с неизбежным, потерять свою политическую независимость, сохранив иден-
тичность, язык и религию, как это произошло с Грецией, которая вместо того, чтобы ла-
тинизироваться, сама эллинизировала Рим и половину империи. Но Галлия ничего не
сделала. Стоит задать вопрос: «Почему?»
2. ОТСУТСТВИЕ «ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ УЩЕРБНОСТИ».
Мы не располагаем галльскими текстами, освещающими историю этой эпохи,
удаленной от нас на две тысячи лет, и потому не можем при помощи документов опро-
вергнуть распространенное мнение, согласно которому латынь возобладала над галль-
ским, потому что она была языком высшей культуры. Но если рассматривать это мне-
ние в контексте романизации Галлии, оно покажется неубедительным. Галльская ин-
теллектуальная элита, иначе говоря жреческое сословие, с очень давних пор поддер-
живавшее контакты с миром Средиземноморья, владело греческим языком. Именно
греческий алфавит оно стало использовать для надписей на галльском языке: об этом
свидетельствуют эпиграфические памятники Франции и Италии и надписи на монетах.
Возможно также, что образованные галлы знали латынь. Однако ни заимствования, ни
влияния не являются для языка смертельным ядом. И если галльский язык служил для
метафизических, философских, теологических или астрономических рассуждений, о
которых говорит Цезарь; если он, вполне возможно, использовался для устной переда-
чи героической литературы, аналогичной литературе Ирландии, надо думать, что его
лексические и выразительные возможности при всех своих отличиях нисколько не усту-
пали возможностям классических языков. Технические возможности кельтов, доказан-
ные материальными открытиями протоисторической археологии, также обязывают при-
знать существование особой лексики, которая практически полностью утрачена новыми
кельтскими языками.
В данном случае превосходство одного языка над другим следует считать лож-
ным утверждением, во-первых, потому что мы знаем один и незнакомы с другим (а как
можно судить о том, чего не знаешь?), во-вторых, потому что развитие и совершенство-
вание языка отражает лишь степень технических знаний и интеллектуальных достиже-
ний тех, кто им пользуется: в свое время ирландский был ученым языком, тогда как
английский, низведенный до уровня диалекта правителями, говорившими по-
французски, не имел никакого будущего, и вовсе не интеллектуальное превосходство
послужило причиной того, что английский, пропитанный заимствованиями из сканди-
навских и романских языков, вырвался на первое место, – причины этого были полити-
ческими и экономическими. Равным образом, бретонский и французский сосущество-
вали в Нижней Бретани в течение десяти веков, и бретонская лексика была насыщена
романскими словами. Но грамматическая структура бретонского языка была мало за-
тронута французским влиянием: вот почему французский стал официальным языком
герцогства и штатов Бретани, а бретонский начиная с ХI в. перестал быть языком куль-
туры.
3. ПРИЧИНЫ РОМАНИЗАЦИИ.
По правде говоря, галло-римляне со временем приняли латынь, потому что этот
язык обеспечивал для владеющих им почести и положение (галло-римлян можно срав-
нить в другом контексте с ирландцами, которые после отмены карательных законов в
1831 г. выучили английский, чтобы занимать второстепенные посты в администрации.
Это позволяло лучше жить). Кроме того, латынь являлась административным и ком-
мерческим языком всей Европы в ту пору, когда экономическая роль Галлии была до-
вольно высокой. Вот почему школы друидов тут же были вытеснены латинскими шко-
лами. Ибо друиды не могли продержаться долгое время без тех религиозных и полити-
ческих рамок, в которых они ранее осуществляли свою деятельность. Их система обра-
зования была устной, и она была бессильна перед письменным образованием на ла-
тинском языке. Стало быть, языковая ассимиляция стала возможной потому, что ин-
теллектуальный слой правителей оказался не у дел, передав свои функции кое-кому из
учеников да сельских знахарей, а галльские политические и административные кадры
поспешили романизироваться. По отношению к этим кардинальным факторам эдикты
Тиберия и Клавдия, вероятно, были малозначительной причиной действительного ис-
чезновения друидов. В худшем случае они начали или ускорили этот процесс, который
в рамках империи был неизбежен. Нам хотелось бы также прочесть эти эдикты, текст
которых, к сожалению, до сих пор не найден.
С другой стороны, простонародная латынь солдат и торговцев, язык мелких чи-
новников и колонов, присланных римской администрацией в Галлию, язык, который
галльские путешественники слышали в Италии, отнюдь не был ораторской латынью
Цицерона. И народные низы, начавшие говорить по-латыни или понимать, хорошо или
плохо, возможно к III в. нашей эры, а может быть еще позже, отнюдь не вникали во все
ее тонкости. Конечно, римская Галлия была в течение долгого времени двуязычной
страной, где сосуществовали латынь – письменный официальный язык, не так широко
распространенный, и галльский – язык устный, на котором все говорили. В течение дол-
гих веков меровингской и каролингской эпох Галлия, которой предстояло стать Франци-
ей, говорила на совокупности позднелатинских диалектов и субдиалектов, из которых
французский как язык, достойный этого названия, появился не ранее Х в. Потребова-
лось восемь веков, наполненных политическими, военными, экономическими, этниче-
скими, демографическими и религиозными потрясениями, чтобы латинский язык стал
романским языком страсбургских клятв 842 г., а затем, собственно говоря, француз-
ским. Сходным образом франки Хлодвига и Хильперика в конечном счете романизиро-
вались именно потому, что находились в меньшинстве среди романского окружения. А
Пирамида