чуть было не велел казнить его на месте, но по каким-то причинам не только оставил в живых,
но и предоставил жильё и возможность заниматься научными изысканиями. Однако Абдаллах
не пожелал или не смог вернуть благословение Омейядам. Язид II умирает в 724 году, в расцве-
те лет (причину нам установить не удалось, но в данном случае она и не существенна). Его на-
следник, Хишам ибн Абд аль-Малик, поспешно отменяет эдикт Язида, тщетно надеясь на по-
вторное благословение. Он умирает через несколько лет после аль-Хазраджи, а ещё через де-
сять лет Аббасиды, потомки Али, свергают и истребляют Омейядов по всему халифату, кроме
Андалузии. Показательно, что Аббасиды начинают своё правление в Харране, городе в Север-
ной Месопотамии, неподалёку от родной Бет-Арабайе Абдаллаха ибн Джабира.
15. Аль-Азиф
В Дамаске аль-Хазраджи зарабатывает себе на жизнь несколько странным образом для
столь почтенного мужа: исполняя на площадях свои стихи и собирая подаяния за свои эсхато-
логические проповеди. Примерно в 722-723 году он принимается за один из самых основатель-
ных трудов (и единственный, дошедший до нас хотя бы фрагментами), своего рода завещание,
книгу, озаглавленную им Китаб Аль-Азиф (Книга Аль-Азиф). К сожалению, мы не располагаем
достоверной информацией о том, что означает это название. Некоторые источники указывают,
что в арабском языке это словосочетание означает звуки, издаваемые цикадами и другими ноч-
ными насекомыми, которые в фольклоре часто именуются беседой демонов или джиннов, что
связывает эту книгу с историей «шайтанских аятов», упомянутой в начале этого жизнеописа-
ния. Историк ислама аль-Нихайя указывает на подобную версию: «Aziful Jinn — это звенящие
голоса джиннов... люди пустыни считали завывания ветра песнями джиннов». Попадался нам и
достаточно необычный перевод: «Книга исцелений», как знаменитый трактат Ибн Сины
(Авиценны). Арабско-русский же словарь Баранова даёт следующие варианты перевода: azif —
наступающий (о времени); azifat — страшный суд, всеобщее бедствие. Эта версия (Книга Гря-
дущего, Книга Катастроф или Книга Страшного Суда) кажется нам более похожей на правду,
учитывая эсхатологический характер этого произведения.
Различные источники указывают на то, что оригинал Аль-Азиф выполнен на человече-
ской коже. Мы не считаем эту версию в полной мере достоверной, поскольку у проживающего
в мусульманском Дамаске аль-Хазраджи вряд ли была возможность по добыче и обработке та-
кого количества подобного материала. Однако тщательно произведённая нами экспертиза име-
ющегося в нашем распоряжении греческого списка выявила, что пергамент находящейся у нас
прекрасно сохранившейся греческой рукописи Феодора Филета изготовлен, разумеется, именно
из кожи христианских младенцев. Поскольку реконструкция текста, выполненная культом
«Ктулху Зохаваит Фсех» на основании имеющихся в нашем распоряжении фрагментов и упо-
минаний в других источниках, греческого списка, обнаруженного в 2006 году при раскопке ста-
ринной православной часовни, расположенной примерно на 53° с. ш. и 29° в. д. (т. н. «Библио-
тека аль-Хазраджи», где находился и ряд иных текстов о Древних), и материалов из лабиринтов
Зина, выпускается нами в этом же издании, мы не видим смысла подробно излагать содержащу-
юся в ней информацию. Кроме того, к истории переводов и изданий Аль-Азиф мы ещё вернём-
ся во второй части данного исследования. Здесь лишь дадим краткую оценку значимости этой
книги, которую она оказала на современников и потомков — или могла оказать, не будь она не-
справедливо забыта миром на долгие века. Подобно тому, как Нострадамус пользовался риту-
альной магией, чтобы заглянуть в будущее (именно расшифровка его Центурий дала нам ключ
к местонахождению греческого Некрономикона), так Абдаллах ибн Джабир использовал анало-
гичные приёмы, чтобы узнать прошлое. По этой причине, а также из-за недостатка ссылок, ис-
торики и учёные отвергли Аль-Азиф, сочтя его лишённым научной ценности.
Несмотря на то, что книга пестрит всевозможными суевериями, предрассудками и синкре-
тическими (даже эклектичными) мифологическими образами, характерными для Средневековья
вообще (порою трудно понять, какие строки выражают истинные взгляды автора, в каких изла-
гаются известные ему легенды, а какие — лишь метафорическое, поэтизированное описание ре-
альности), местами она на много столетий опередила своё время. Описывая планеты, автор ис-
пользует слово «шар», а не «диск», как сделали бы многие средневековые авторы (впрочем, ещё
за пару веков до него о сферичности Земли и других планет было хорошо известно индийским
астрономам), и знает о планете «меж небесами Сатурна и небесами неподвижных звёзд», обла-
дающей единственным спутником (т. е. о Плутоне, открытом лишь в XX веке). В суре «О Йи-
дре, навевающей сны», аль-Хазраджи предвосхитил эволюционные представления XVIII-XIX
веков («и слизь обращалась червём, и червь — змием, и змий обращался троглодитом горных
лесов, и троглодит обращался человеком»; впрочем, не исключаем мы и того, что он озна-
комился с подобными представлениями в более ранних источниках, вроде индийских же Скри-
жалей Акло, написанных неизвестным автором в конце VII — начале VIII в., где эволюционные
взгляды описаны ещё более подробно и отчётливо). Регулярны авторские намёки на многомер-
ность пространства, для которого видимая его часть — всего лишь проекция (современные учё-
ные только подбираются к обоснованию этой концепции). Наибольший интерес учёных вызва-
ла пара верховных божеств пантеона Древних — Йог-Сотот и Азатот. Первый из них является
воплощением бесконечного хаоса и расширения, иррациональной протяжённости пространства
и времени. Он — единая и неразрывная связь между прошлым, настоящим и будущим. Второй
— это, наоборот, персонификация абсолютного сжатия, концентрации времени, пространства и
материи в одной точке. Поразительно, но эти образы Аль-Азиф оказались созвучны новейшим
открытиям в области квантовой физики и теории поля, попыткам учёным смоделировать про-
цессы, управляющие состоянием вещества, а также изменениям пространства и времени.
Восхищает также весьма поэтичная и мистичная сура «О Кадафи неведомой, тысячелет-
ней», где — необычайно смело для своего времени и своей страны! — Ибн Джабир прямым
текстом призывает Человека стать на одну ступень с богами, а в суре «Об ахурах, богах зем-
ных» столь же прямо заявляет: «грёзы и видения человеческие, вызванные к жизни желаниями
их и движимые волею их, заставили ахуров (богов) проявиться из ткани пространства в тёмные
времена начала рода Адамова». Интересны и суры «О великом Троке, сумрачной долине Пна-
кота и лабиринтах Зина», «О великом ключе» и «Раскрытие ока грезящего», в которых поэт (к
сожалению, очень бегло) обозначает некоторые приёмы работы с осознанными сновидениями.
Ряд черт, характерных для Аль-Азиф и других текстов Библиотеки аль-Хазраджи, сближает эту
космологию с более известной системой — Каббалой, которая, как считают современные исто-
рики, зародилась как раз в Вавилонии и Византии в VII-VIII вв., когда появилось довольно
много мидрашей (толкований Торы) с выраженными каббалистическими тенденциями. Надеем-
ся, читатели — маги и не-маги, верующие и атеисты — смогут найти и другие интересные мо-
менты, делающие эту книгу одним из самых значительных трудов по арабской магии раннего
Средневековья.
Стоит, однако, заметить, что, при всей своей фундаментальности, Аль-Азиф — всего
лишь черновик, незаконченное произведение, так и не прошедшее окончательной авторской ре-
дакции в связи с гибелью или исчезновением Ибн Джабира (речь об этом пойдёт чуть дальше).
Этим (хотя и не только этим) могут объясняться различные шероховатости текста, несвязность
отдельных фрагментов, отсутствие местами чёткой терминологии, использование различных
наименований и эпитетов для одних и тех же сущностей или, напротив, одних и тех же — для
различных. Полагаем, проживи аль-Хазраджи чуть дольше, он не только довёл бы материал до
литературного и философского совершенства, но и одарил бы человечество ещё не одним ис-
следованием.
16. Иоанн Дамаскин
Рассказывая о жизни аль-Хазраджи в Дамаске, нельзя не упомянуть другого его знамени-
того современника — Иоанна Мансуру Дамаскина, христианского святого, одного из отцов
церкви, первого обличителя ислама, богослова и гимнографа. Его отец Ибн Серджун служил
при дворе Омейядов в звании «великого логофета», т. е. сборщика податей. Впоследствии его
сменил сам Иоанн. Согласно преданию, он учился вместе с братом Косьмой Маюмским у неко-
Скачать книгу [5.86 МБ]
Пирамида