плена, а на таких смотрели с подозрением. А он был горд и не желал выслуживать доверие. И
еще - сознавал, что никогда уже не станет прежним. Воистину, с горечью думал он иногда,
мысли мои отравлены Тьмой... Иначе как объяснить эту странную тягу к Людям, чуть ли не
зависть... Но гордость Нолдо не позволяла ему идти к Смертным. И Элион стал изгоем, как и
многие в те времена - Люди ли, Эльфы... Со временем он стал предводителем изгнанников,
стоящих вне закона.
Бесприютная жизнь в лесах и презрение Нолдор изменили его; теперь он мстил за то, что
случилось с ним, всем: и Нолдор, и Людям, и слугам Врага. Он ожесточил свое сердце, и никто
не знал пощады от него. О Хонахте он старался не вспоминать. Усердно, зло вытравляя из
сердца и память, и тоску по другу - теперь он не боялся этого слова. Но Элдар не умеют
забывать.
Он шел по лесу - без какой-либо особой цели, когда услышал стук копыт. Он отпрыгнул
с тропы и затаился. Из-за поворота показался всадник - статный юноша в черном на вороном
коне; остановился, огляделся, словно ощущая чье-то присутствие - и в это время,
приглядевшись, Элион узнал его.
- Хонахт!
Юноша резко обернулся на голос, внимательно вглядываясь в появившегося перед ним
на тропе Эльфа.
- Хонахт... ты? Откуда?..
- Ты знаешь имя моего отца, Эльф? - растерянно и в то же время настороженно спросил
всадник, спешиваясь.
Элион забыл, что для людей время идет, что северянин не мог не измениться за двадцать
лет. Да, лицо другое... и все-таки - как похож...
- Ты - сын Хонахта? Как твое имя?
- Элион, - юноша гордо выпрямился - почти вровень с Нолдо.
- Как?!.. Почему?..
- Может быть, ты хотя бы назовешь свое имя, Эльф, прежде чем требовать ответа от
меня?
Эльф не обратил на вопрос никакого внимания:
- Ты действительно сын Хонахта? И имя твоей матери - Илха?
- Да...
- Почему - Элион? - допытывался Эльф. Юноша растерялся окончательно:
- Отец говорил - так звали его друга.
Друг. Никто так не называл его. Никогда.
- Когда он... служил в Ангамандо?
- Он и сейчас воин Твердыни. Почему ты...
- Я - Элион.
- Ты? - юноша неожиданно улыбнулся. - Вот отец обрадуется! Он так хотел встретить
тебя... Едем со мной!
- Куда?
- В Аст Ахэ!
- Не сейчас, - после минутного колебания ответил Эльф. - Но я подумаю, обещаю тебе. Я
подумаю...
Те, кому суждено встретиться, встречаются. И дорого дал бы Элион, чтобы этой встречи
не было никогда.
Человек стоял у дерева, отчаянно обороняясь. Изгои окружили его, точно волки, готовые
броситься на добычу всей стаей; будь их воля - изрубили бы в куски, но человек защищался
умело, и меч с Заклятьем Ночи на клинке разил без промаха.
- Хонахт! - хрипло крикнул Элион.
Человек обернулся на голос, открывшись всего на мгновение - но и этого было
достаточно: два удара - в грудь и в живот - настигли его. Сдавленно вскрикнув, Элион рванулся
к человеку, поддержал - остальные смотрели на него с недобрым недоумением.
- Твари! - прорычал Эльф. - Носилки, живо! Ко мне!..
- ...Как же так, Хонахт...
- Не казни себя... друг... - человек слабо улыбнулся. - Видно, мой час пришел. Глупо
как... Он ведь говорил... Не нужно мне... на Пограничье... А я искал тебя... Жаль вот, меч... сыну
передать... не успел...
- О чем ты? Я вылечу тебя, вот увидишь! Я все же Нолдо, мы умеем...
- Благодарю... друг...
И вдруг неожиданно остро Элион понял, осознал - ведь Хонахт может умереть, умереть
прямо сейчас, и так и не узнать ничего... Ведь столько лет гордость Нолдо не позволяла ему
быть честным даже с самим собой. "Нет, он не умрет. Он не может умереть, потому что я все,
все расскажу ему, и тогда только и начнется жизнь... Он не сможет умереть!"
Элион заговорил - быстро, словно боясь не успеть:
- Знаешь, я только сейчас понял... Не во вражде дело: непонимание. Я ведь испугался
тогда, когда осознал, что он... что он - Мелькор. Не разобрался, не почувствовал, значит -
"мысли отравлены ложью Врага" - ведь так говорят. Ты пойми, ведь нас всех так учили. С
детства вбивали в голову: он - Враг. Я ведь его и не видел никогда прежде - я уже здесь
родился... А тут - все по-другому. От него - как волны тепла и какой-то печальной доброты. И
потом - он же Властелин, а ты - простой воин... разве я посмел бы говорить так с сыновьями
Феанаро? Странно... И, знаешь... теперь я хотел бы говорить - с ним. Мне почему-то кажется -
он не прогнал бы меня, как... как мои соплеменники. От меня ведь даже брат отвернулся. А я
сам? Разве же я знал, что все - так? Понимаешь, люди... вы - совсем другие. Мы все думали,
Элдар - высшие, Нолдор - избранные из высших; а рядом с тобой я даже тогда себя
мальчишкой чувствовал. Только признаться в этом не хотел. Даже себе.
Элион говорил так впервые в жизни - горячо, искренне; трудно давалось каждое слово,
но на душе становилось легче - словно выплескивалось то, что годами копилось в душе:
- Понимаешь... не было у меня друзей. Никто меня не называл так. И я думал - мне никто
не нужен, я сильный, у сильных есть враги, а друзья - зачем? И гнал от себя мысль, что
привязался к тебе, что - успел полюбить тебя... Я тосковал по тебе... Словно часть души
вырвали - как кусок живой плоти, и рана кровоточит... Никогда не было такого... А теперь -
ранили тебя из-за меня, словно я проклят, и от меня - только горе. Не покидай меня, друг...
Эльф бережно взял в ладони руку человека, и вдруг отчаянно вскрикнул:
- Хонахт!..
- ...Вот меч твоего отца, Элион.
- Что с ним? - лицо юноши помертвело.
- Его убили. Он умер на моих руках.
- Говори, - отрывисто бросил юноша.
Эльф рассказал - жестко, подробно, не щадя себя, не тая ничего.
- Я повинен в этом. Я в твоей власти, человек. Хочешь - убей: я не боюсь смерти, я и так
казню себя...
Юноша странно взглянул на него, и, выпрямившись, ответил спокойно и твердо, хотя в
глазах стояли слезы:
- Отец так и хотел умереть. Пока он в силе, а не дряхлым стариком. В бою, как и
подобает воину, а не в постели. От ран - не от болезней и старости. На руках у друга, а не под
рыдания женщин. Это достойная смерть. Я благодарю тебя за то, что ты принес мне вести - и
отцовский меч. Благодарю.
Лицо Эльфа дернулось. Вряд ли он ждал такого от сына Хонахта. Стократ легче было
получить проклятье или удар меча. "Лучше б убил, чем... Что же я наделал?.. что же мы
делаем..."
Пирамида