уклониться, он только скользнул перчаткой мне по уху, а это была бомба, от
которой я свалился бы. Мы снова кружили. Он получил удар в грудь, раскрылся,
я мог ударить, но не сделал ни движения, стоял как парализованный -- в окне
первого этажа я увидел ее; ее лицо бе-лело так же, как то пушистое, что
покрывало ее пле-чи. Это длилось мгновение. В следующий момент меня оглушил
страшный удар; я упал на колени и тут же услышал крик Олафа:
-- Прости!
-- Не за что... Хороший удар, -- пробормотал я, поднимаясь.
Окно было уже закрыто. Мы дрались еще не боль-ше полминуты. Вдруг Олаф
отступил.
-- Что с тобой?
-- Ничего.
-- Неправда.
-- Ладно. Мне расхотелось. Не злишься?
-- Что ты? Это все равно было нелепо, так вот, с места в карьер. Пошли.
Мы отправились к бассейну. Олаф прыгал лучше меня. Он ухитрялся
проделывать чудеса. Я попробовал заднее сальто из винта, как он, но только
здорово уда-рился бедрами о воду. Сидя на краю бассейна, я по-ливал водой
горящую, как огонь, кожу. Олаф смеялся.
-- Ты вышел из формы.
-- Брось. Я никогда не умел делать винта. А ты -- здорово!
-- Я сегодня попробовал впервые.
-- В самом деле?
-- Да, это здорово!
Солнце поднялось уже высоко. Мы улеглись на пе-сок, закрыв глаза.
-- Где... они? -- спросил Олаф после долгого мол-чания.
-- Не знаю. Наверно, у себя. Их окна выходят на другую сторону сада. Я
этого не знал.
Я почувствовал, что он пошевелился. Песок был очень горячий.
-- Да, это потому, -- сказал я.
-- Они нас видели?
-- Она -- да.
-- Испугалась... -- пробормотал он. -- Как ты ду-маешь?
Я не ответил. Снова помолчали.
-- Эл?
-- Что?
-- Они уже почти не летают, ты знаешь?
-- Да.
-- А знаешь почему ?
-- Говорят, это бессмысленно...
Я начал пересказывать ему все, что вычитал у Старка. Олаф лежал
неподвижно, молча, но я знал, что слушает он внимательно.
Когда я кончил, он заговорил не сразу.
-- Ты читал Шепли?
-- Нет. Какого Шепли?
-- Нет? Я думал, ты все читал... Это был астроном двадцатого века. Мне
случайно попалась одна его ра-бота именно об этом. Очень похоже на твоего
Старка.
-- Что ты говоришь? Это невозможно! Шепли не мог знать... лучше прочти
Старка сам.
-- И не подумаю. Знаешь, что это? Ширма.
-- То есть?
-- Да, кажется, я знаю, что произошло.
-- Ну?
-- Бетризация. Я вскочил.
-- Ты думаешь?! Он открыл глаза.
-- Ясно. Не летают -- и никогда уж не полетят. Будет все хуже. Ням-ням.
Одно огромное ням-ням. Они не могут смотреть на кровь. Не могут подумать о
том, что произойдет, если...
-- Постой, -- сказал я, -- это невозможно. Ведь есть же врачи. Должны
быть хирурги...
-- Так ты не знаешь?
-- Чего?
-- Врачи только планируют операции. Выполняют их роботы.
-- Не может быть!
-- Я тебе говорю. Сам видел. В Стокгольме.
-- А если вдруг понадобится вмешательство врача?
-- Не знаю толком. Кажется, есть какое-то средст-во, которое частично
уничтожает последствия бетриза-ции, правда, очень ненадолго, а уж стерегут
они его -- представить себе не можешь. Тот, кто мне говорил, че-го-то
недосказывал -- боялся.
-- Чего?
-- Не знаю. Эл, мне кажется, они сделали ужас-ную вещь. Они убили в
человеке человека.
-- Ну, этого ты утверждать не можешь, -- тихо сказал я. -- В конце
концов...
-- Подожди. Ведь это очень просто. Тот, кто уби-вает, готов к тому, что
и его могут убить, да? Я молчал.
-- И поэтому в известном смысле необходимо, что-бы он мог рисковать
всем. Мы можем. Они нет. Поэто-му нас так боятся.
-- Женщины?
-- Не только женщины. Все. Эл! Он вдруг сел.
-- Что? -- спросил я.
-- Тебе дали гипногог?
-- Гипно... Аппарат для обучения во время сна? Да.
-- Ты пользовался им?! -- почти крикнул он.
-- Нет... а что?
-- Твое счастье. Выкинь его в бассейн.
-- Почему? А ты им пользовался?
-- Нет. Меня что-то подтолкнуло, и я выслушал его не во сне. Хотя
инструкция это запрещает. Ну, ты себе представить не можешь, что это такое!
Я тоже сел.
-- Ну и что?
Он смотрел хмуро.
-- Сладости. Сплошная кондитерская! Уверяю те-бя. Чтоб ты был мягким,
чтоб ты был вежливым. Что-бы мирился с любой неприятностью, если кто-то тебя
не понимает или не хочет быть к тебе добрым -- женщина, понимаешь? -- то
виноват ты, а не она. Что высшим благом является общественное равновесие,
стабилизация. И так далее и тому подобное -- одно и то же. А вывод один:
жить тихо, писать мемуары, не для издания, а так, для себя, заниматься
Скачать книгу [0.20 МБ]
Пирамида