-- Такова наша судьба, -- спокойно заметил Олаф, выпуская изо рта дым и
глядя, как он расплывается над султанами бледно-лиловых цветов, похожих на
раз-росшиеся гиацинты. -- Лучше всего мы чувствуем се-бя среди этаких
древнющих стариканов. С та-акой вот бородищей. Когда я об этом думаю, меня
просто тря-сет. Знаешь что? Давай купим себе несколько кур, будем им головы
сворачивать.
-- Перестань дурить. Так вот, этот доктор нагово-рил мне кучу умнейших
вещей. Что друзей-ровесни-ков у нас быть не может, близких нет, и остаются
нам только женщины, но быть все время с одной сейчас труднее, чем с
несколькими. И он прав. Я уже убе-дился.
-- Я знаю, Эл, что ты умней меня. Ты всегда любил всякие заумные
штучки. Чтобы было чертовски трудно, и чтобы нельзя было с первого раза, и
чтобы сначала семь потов сошло. Иначе тебе не нравилось. Не смотри так на
меня. Я тебя не боюсь, ясно?
-- Слава небу! Этого еще не хватало.
-- Да... Так что я хотел сказать? Ага. Понимаешь, сначала я думал, что
ты хочешь быть сам по себе и поэтому так вкалываешь. Что ты хочешь быть
чем-то большим, чем пилот... Я так и ждал, когда ты начнешь задирать нос. И
знаешь, когда ты принимался мучить Нормерса и Вентури своими рассуждениями и
очертя голову бросался в этакие ученые дискуссии, я уже ду-мал, что вот-вот
начнется. Но потом был тот взрыв, помнишь?
-- Ночью.
-- Да. И Керенея, и Арктур, и тот спутник. Дру-жище, этот спутник мне
до сих пор иногда снится, а однажды так я из-за него с кровати свалился.
Ста-ло быть, спутник. Да, ну и что... видишь? Верно, скле-роз начинается.
Все время забываю... Значит, потом было все это, и я убедился, что... В
общем тебе так нравится, и иначе ты не умеешь. Помнишь, как ты просил у
Вентури его личный экземпляр той книжки, красненькой? Что это было?
-- Топология гиперпространства.
-- Вот-вот. И он сказал: "Это, Брегг, для тебя слишком сложно. У тебя
нет подготовки".
Он так точно воспроизвел голос Вентури, что я рассмеялся.
-- Он был прав, Олаф. Это было очень трудно.
-- Сначала. Но ведь потом ты одолел, ска-жешь, нет?
-- Одолел. Но... удовольствия мне это не достави-ло. Ты же знаешь
почему. Бедняга Вентури...
-- Молчи. Теперь неизвестно, кто кого должен жалеть.
-- Во всяком случае, Вентури уже никого не смо-жет пожалеть. Ты тогда
был на верхней палубе, да?
-- Я?! На верхней? Да я же стоял рядом с тобой!
-- Да, правда. Не пусти он охлаждения на полную мощность, возможно, он
отделался бы ожогами. Как Арне. Должно быть, Вентури просто растерялся.
-- Ну и ну! Нет, ты просто изумителен! Ведь Ар-не все равно погиб!
-- Пять лет спустя. Пять лет -- это все же пять лет.
-- Таких лет?
-- Сейчас ты сам так говоришь, а тогда, возле бас-сейна, когда я начал,
взъелся на меня.
-- Да, это было невыносимо и великолепно. Ну, признайся. Скажи сам --
впрочем, что тебе гово-рить? Когда ты вылез из той дыры на Ке...
-- Оставь, наконец, в покое эту дыру!
-- Не оставлю. Не оставлю, потому что только то-гда я понял, каков ты.
В то время мы еще не очень хорошо знали друг друга. Когда, это было месяц
спу-стя, Гимма сказал мне, что Ардер летит с тобой, я по-думал, что... ну, в
общем не знаю! Я подошел к Ардеру, но смолчал. Он, конечно, сразу
почувствовал. "Олаф, -- сказал он, -- не злись. Ты мой лучший друг, но
сейчас я лечу с ним, а не с тобой, потому что..." Знаешь, как он сказал?
-- Нет, -- сказал я. К горлу подкатился комок.
-- "Потому что только он один спустился в "ды-ру". Он один. Никто не
верил, что туда можно спус-титься. Он сам не верил". Ты верил, что
вернешься?
Я молчал.
-- Видишь! "Мы вернемся вместе, -- сказал Ар-дер, -- или не вернемся
совсем"...
-- И я вернулся один... -- сказал я.
-- И ты вернулся один. Я тебя не узнал. Как же я тогда испугался! Я был
внизу, у насосов.
-- Ты?
-- Я. Смотрю, кто-то чужой. Совершенно чужой. Я думал, это
галлюцинация... У тебя даже скафандр был совершенно красным.
-- Ржавчина. Лопнул шланг.
-- Знаю. Ты мне говоришь? Ведь это же я по-том латал его. Как ты
выглядел... Да, но только позднее...
-- С Гиммой?
-- Ага. Этого в протоколах нет. И ленту вырезали через неделю, кажется,
сам Гимма. Я думал, ты тогда его убьешь.
-- Не говори об этом, -- сказал я, чувствуя, что еще минута, и я начну
дрожать. -- Не надо, Олаф. Прошу тебя.
-- Только без истерики! Ардер был мне ближе, чем тебе.
-- Что значит "ближе", "дальше", какое это имеет значение?! Болван ты,
Олаф. Если бы Гимма дал ему резервный вкладыш, он бы сейчас сидел с нами!
Гим-ма экономил на всем, боялся потерять лишний транзистор, а людей потерять
не боялся! -- я осекся. -- Олаф! Это чистейшее безумие. Пора забыть.
-- Видно, Эл, не можем. Во всяком случае, пока мы вместе. Потом уже
Гимма никогда...
-- Оставь в покое Гимму! Олаф, Олаф! Конец... Точка. Не хочу больше
слышать ни слова!
-- А о себе я тоже не могу говорить? Я пожал плечами. Белый робот хотел
убрать со стола, но только заглянул в комнату и вышел. Его, на-верное,
испугали наши возбужденные голоса.
-- Скажи, Эл, чего ты, собственно, злишься?
-- Не притворяйся.
-- Нет, серьезно.
-- Как это "чего"? Это же случилось из-за меня...
-- Что из-за тебя?
-- С Ардером.
-- Что-о?
-- Конечно. Если бы я сразу настоял, перед стар-том, Гимма дал бы.
-- Ну, знаешь! Откуда тебе было знать, что подве-дет именно радио? А
если бы что-нибудь другое?
-- Если бы! Если бы! Но было никакого "если бы". Было радио.
Скачать книгу [0.20 МБ]
Пирамида