высунув-шись, я смог увидеть вдали в синей дымке горы. Вни-зу раскинулся
полный цветов сад, в глубине -- не-сколько старых фруктовых деревьев. У них
были ис-кривленные, натруженные ветви. Пожалуй, они уже больше не давали
плодов.
Несколько в стороне, у шоссе (я видел его до это-го с ульдера, теперь
его заслоняла живая изгородь), над зарослями вздымалась башенка трамплина.
Там был бассейн. Когда я повернулся, роботы уже ушли. Я передвинул к окну
легкий, будто надувной, столик, уложил на нем пачки научных журналов,
сумочки с кристаллокнигами и читающий аппарат; отдельно положил не тронутые
еще блокноты и ручку. Это бы-ла моя старая ручка, при повышенной гравитации
она протекала и пачкала вое подряд, но Олаф ее от-лично починил. Я взял
несколько папок, понадписывал на них: "История", "Математика", "Физика", все
это я делал уже в спешке, потому что мне не терпелось поскорее окунуться в
воду. Я не знал, можно ли выйти в одних плавках, а купального халата у меня
не было. Пришлось пойти в туалетную, и там, орудуя бутылью с пеножидкостью,
я соорудил жуткое, ни на что se похожее страшилище. Тут же сорвал его с
себя, и снова принялся за дело. Второй халат получился не-много лучше, но и
у него вид все равно был дикий; я отхватил ножом слишком длинные полы и
самые большие неровности рукавов и только после этого обрел более или менее
слоеный вид.
Я сошел в холл, еще не уверенный, что в доме, кроме меня, никого нет.
Зал был пуст. Сад тоже, толь-ко оранжевый робот подстригал траву около
розовых кустов. Розы уже отцветали.
Я почти бегом пустился к бассейну. Вода в нем дрожала и блестела. Над
ней поднимался невидимый холодок. Я швырнул халат на обжигавший ступни
зо-лотой песок и, топая по металлическим ступенькам, взбежал на верхушку
трамплина. Невысоко, но для начала в самый раз. Толчок, одинарное сальто --
на большее я не решался после такого перерыва, -- и я вошел в воду, как нож.
Вынырнул счастливый. Сильными махами пошел в одну сторону, потом
поворот и обратно: в бассейне было метров пятьдесят. Я переплыл его восемь
раз, не снижая темпа, вылез на берег -- вода текла с ме-ня, как с тюленя, --
и улегся на песке. Сердце бешено колотилось. Хорошо! У Земли были свои
прелести! Через несколько минут я уже обсох. Встал, оглянулся: никого.
Прекрасно! Вбежал на площадку. Сначала сде-лал заднее сальто, вышло, хотя
толчок был слишком сильным; вместо опорной доски была пластиковая плита,
упругая, как пружина. Потом двойное; получилось неважно -- ударился ногами о
воду. Кожа мо-ментально покраснела, словно ошпаренная. Я повто-рил. Немного
лучше, но еще не совсем то, что надо. После второго витка я не успел
выпрямиться, когда переходил в вертикальное положение, и шлепнулся
подошвами. Но упрямства и времени у меня было бо-лее чем достаточно! Третий,
четвертый, пятый пры-жок. Уже немного шумело в ушах, когда -- на всякий
случай еще раз осмотревшись -- я попробовал сделать сальто с винтом.
Полнейшее поражение, фиаско, -- я задохнулся от удара, наглотался воды и,
отфыркиваясь, кашляя, вылез на песок. Уселся под ажурной лесенкой трамплина
такой опозоренный и злой, что неожиданно даже рассмеялся. Потом плавал еще:
че-тыреста, перерыв и снова четыреста.
Когда я возвращался домой, мир выглядел иначе. "Этого-то, мне, пожалуй,
и недоставало", -- поду-мал я.
Белый робот ожидал у дверей.
-- Обедать будете у себя или в столовой?
-- Я обедаю один?
-- Да, ваши соседи приезжают завтра.
-- Тогда в столовой.
Я пошел наверх и переоделся. Еще не знал, с че-го начать. Пожалуй, с
истории, так будет разумнее, хоть мне и хотелось делать все сразу, а больше
всего -- наброситься на загадку побежденного тяготения. По-слышался певучий
звук. На телефон не похоже. Я не знал, что это, и соединился с домашним
Инфором.
-- Просим к столу, -- объяснил мелодичный голос. Процеженный сквозь
зелень свет заливал столовую, наклонные окна у потолка сверкали, как
хрусталь. На столе -- один прибор. Робот принес меню.
-- Нет, нет, -- сказал я, -- все равно что. Первое блюдо напоминало
компот. Второе уже ни-чего не напоминало. С мясом, овощами, картофелем надо
было, видимо, проститься навсегда.
Хорошо, что я обедал один, потому что десерт взор-вался у меня на
блюдечке. Может быть, это слишком сильно сказано, во всяком случае, крем
оказался и на коленях и на свитере. Это была какая-то сложная конструкция,
твердая только сверху, и я неосторожно ткнул в нее ложечкой .
Когда появился робот, я спросил, можно ли кофе подать в комнату.
-- Конечно, -- сказал он. -- Сейчас?
-- Пожалуйста. Но только побольше.
Я сказал так, потому что почувствовал, наверно после купания,
сонливость, а мне вдруг стало жаль времени на сон. О, тут действительно было
совсем иначе, чем на палубе "Прометея". Полуденное солн-це обжигало старые
деревья, тени укоротились, съежи-лись около стволов, воздух дрожал вдали, но
в комна-те было прохладно. Я сел за стол и взялся за книги. Робот принес
кофе. В прозрачном термосе умещалось литра три. Я ничего не сказал. Видно,
на него подей-ствовали мои габариты.
Начать надо было бы с истории, но я принялся за социологию: хотелось
сразу узнать как можно больше. Однако очень скоро я понял, что не справлюсь.
Она была напичкана труднейшей, специализированной ма-тематикой, и, что хуже
всего, авторы ссылались на неизвестные мне факты. Вдобавок я просто не
пони-мал многих слов, и приходилось то и дело заглядывать в энциклопедию.
Пришлось установить второй оптон -- их у меня было три, -- но это мне быстро
надоело, дело все равно двигалось слишком медленно, тогда я решил спуститься
с небес и взялся за обычный школь-ный учебник истории.
Со мной творилось что-то неладное: не хватало тер-пения. У меня,
которого Олаф называл последним воплощением Будды! Вместо того чтобы
продвигаться по порядку, я сразу разыскал главу о бетризации.
Теорию разработали трое: Беннет, Тримальди и Захаров. Отсюда и пошло
название. Я с изумлением узнал, что это были мои сверстники -- свой труд они
опубликовали через год после нашего отлета. Разу-меется, сопротивление было
колоссальное. Вначале ни-кто даже не хотел принимать этот проект всерьез.
Потом его передали на рассмотрение ООН. Некоторое время он переходил из
подкомиссии в подкомиссию -- казалось, что он потонет в бесконечных
дискуссиях. Тем временем исследовательские работы быстро про-двигались
вперед; теорию разработали глубже, прове-ли массу экспериментов на животных,
потом на лю-дях (первыми подвергли себя процедуре сами созда-тели; Тримальди
довольно долго болел -- в то время еще не знали об опасностях, которыми
бетризация грозит взрослым, -- и этот роковой случай заморозил дело на
Скачать книгу [0.20 МБ]
Пирамида