-- А о чем?
Ее глаза сузились.
-- Ты не знаешь?
-- Ну, знаете, -- протянул я, -- так теперь и это-го уже не делают?!
-- Делают, но не так.
-- Вот как! У меня это так хорошо получается?
-- Нет. Совсем нет... но так, как будто ты хо-чешь...
Она не закончила.
-- Что?
-- Ты ведь знаешь. Я это чувствовала.
-- Я разозлился, -- признался я.
-- Разозлился! -- презрительно повторила она. -- Я думала... сама не
знаю, что я думала. Ты знаешь, ведь никто не отважился бы... так...
Я улыбнулся про себя.
-- Именно это тебе так понравилось?
-- Ты ничего не понимаешь. Мир лишен страха, а тебя можно бояться.
-- Хочешь еще раз? -- спросил я. Ее губы рас-крылись, она снова
смотрела на меня, как на поро-жденного воображением зверя.
-- Хочу.
Она придвинулась ко мне. Я взял ее руку, рас-крыл ладонь и положил в
свою.
-- Почему у тебя такая твердая рука? -- спроси-ла она.
-- Это от звезд. Они колючие. А теперь спроси еще: почему у тебя такие
страшные зубы? Она улыбнулась.
-- Зубы у тебя обыкновенные.
С этими словами она подняла мою ладонь так осторожно и внимательно, что
я вспомнил свою встре-чу со львом и только усмехнулся, не чувствуя себя
задетым, потому что в конечном счете все это было страшно глупо.
Она приподнялась, налила в свой бокал из малень-кой темной бутылочки и
выпила.
-- Знаешь, что это такое? -- спросила она, при-крыв глаза, как будто
напиток обжигал. Ресницы у нее были огромные, наверное искусственные; у всех
артисток искусственные ресницы.
-- Нет.
-- Никому не скажешь?
-- Нет.
-- Это порто...
-- Ну-ну, -- сказал я на всякий случай.
Она широко открыла глаза.
-- Я тебя заметила еще раньше. Ты сидел с та-ким ужасным стариком, а
потом возвращался один.
-- Это сын моего младшего товарища, -- объяс-нил я. "Самое странное,
что это почти что правда", -- мелькнуло в уме.
-- Ты знаешь, что обращаешь на себя внимание?
-- Что поделаешь.
-- Это не только потому, что ты такой большой. Ты иначе ходишь и
смотришь, как будто...
-- Что?
-- Как будто остерегаешься.
-- Чего?
Она не ответила. Ее лицо исказилось. Она зады-шала громче, посмотрела
на свою руку. Кончики пальцев дрожали.
-- Уже... -- тихо сказала она и улыбнулась, но не мне. Ее улыбка стала
восторженной, зрачки рас-ширились, заполняя глаза, она медленно отклонялась,
пока не оказалась на сером изголовье, медные волосы рассыпались, она
смотрела на меня с каким-то тор-жествующим восхищением.
-- Поцелуй меня.
Я обнял ее, и это было отвратительно, потому что во мне было желание и
не было его -- мне казалось, что она перестает быть самой собой, как будто
она в любую минуту могла обратиться во что-то иное. Она вплела пальцы в мои
волосы, ее дыхание, когда сна отрывалась от моих губ, звучало, как стон.
"Один из нас фальшивый, подлый, -- думал я, -- но кто -- она или я?" Я
целовал ее, это лицо было болезненно прекрасным, потрясающе чужим, потом
осталось лишь наслаждение, невыносимое наслаждение, но и тогда во мне
притаился холодный, молчаливый наблюда-тель; я не провалился в беспамятство.
Изголовье послушно, как будто понимающе, превратилось в по-душку для наших
голов; казалось, что здесь присут-ствует кто-то третий, унизительно
заботливый, а мы, как будто зная об этом, за все время не произнесли ни
слова. Я уже засыпал, а мне все казалось, что кто-то стоит и смотрит,
смотрит.
Когда я проснулся, она спала. Это была совсем другая комната. Нет, та
же. Но только как-то изме-нившаяся -- часть стены отодвинулась, и виден был
рассвет. Над нами, забытая, горела тусклая лампа. За окном, над вершинами
деревьев, еще почти черны-ми, начинало светать. Я осторожно передвинулся на
край кровати; она пробормотала что-то похожее на "Алан" и продолжала спать.
Я шел сквозь просторные пустые залы. Окна в них были обращены на
восток. Багровый свет лился сквозь окна и наполнял прозрачную мебель, дрожа
в ней, как пламенеющее темно-красное вино. Вдали сквозь анфиладу залов я
увидел проходившую фигуру -- это был робот; серо-жемчужный, слабо
светившийся кор-пус, внутри тлел рубиновый огонек, как лампадка перед
иконой; лица не было.
-- Я хочу выйти, -- сказал я.
-- Прошу вас, пожалуйста.
Серебряные, зеленые, голубые ступени. Я попро-щался со всеми сразу
лицами Аэн в первом, высочен-ном, как храм, зале. Уже совсем рассвело. Робот
открыл передо мной ворота. Я велел вызвать глидер.
-- Прошу вас, пожалуйста. Не хотите ли до-машний?
-- Можно домашний. Мне нужно в отель "Алькарон".
-- Пожалуйста. Всегда к вашим услугам.
Кто-то уже однажды обратился ко мне так. Кто? Я не мог припомнить.
По крутой лестнице -- чтобы до самого выхода помнить, что здесь не
просто дом, а дворец, -- мы спу-стились вниз; в первых лучах восходящего
солнца я сел в машину. Когда она тронулась, я оглянулся. Ро-бот все еще
стоял в услужливой позе, немного похо-жий на богомола из-за сложенных на
груди ручек.
Улицы были почти пусты. В садах, как забытые, удивительные корабли,
отдыхали виллы, да, именно отдыхали, будто на мгновение присели среди
деревьев и кустарников, сложив свои пестрые остроконечные крылья. В центре
было оживленней. Небоскребы с рас-каленными солнцем вершинами, дома с
висячими пальмовыми садами, дома-гиганты на широко расставленных опорах
Скачать книгу [0.20 МБ]
Пирамида