Земли.
Это было время величайших трагедий. Бетризован-ная молодежь чуждалась
собственных родителей. Не разделяла их интересов. Питала отвращение к их
вкусам. На протяжении четверти века приходилось из-давать два типа журналов,
книг, пьес -- одни для старшего, другие для младшего поколения. Но все это
происходило восемьдесят лет назад. Теперь уже .рож-дались дети третьего
бетризованного поколения, а небетризованньгх в живых оставалась жалкая
горстка; это были стотридцатилетние, старцы. То, что составляло содержание
их молодости, новому поколению каза-лось таким же далеким, как традиции
каменного века.
В учебнике истории я, наконец, нашел сведения о втором величайшем
достижении минувшего столе-тия. Это было покорение гравитации. Это столетие
да-же называли "Веком парастатики". Мое поколение мечтало победить
гравитацию в надежде, что эта победа вызовет полнейший переворот в
астронавтике. Действительность оказалась иной. Переворот наступил, но прежде
всего он коснулся Земли.
Проблема "мирной смерти" от несчастного случая, например на транспорте,
была грозой моего времени. Я помню, как самые крупные умы безуспешно бились
над проблемой: как разгрузить постоянно забитые шоссе и дороги, чтобы хоть
немного уменьшить не-умолимо возраставшее количество несчастных случа-ев.
Ежегодно сотни тысяч человек гибли в катастро-фах, задача казалась
неразрешимой, как квадратура круга. Возврата к безопасности пешехода нет,
говорили в то время; самый лучший самолет, самый совершен-ный автомобиль или
локомотив могут выйти из-под контроля человека. Автоматы более надежны, чем
че-ловек, но они тоже выходят из строя; любой, а стало быть и самый
совершенный, механизм всегда может отказать.
Парастатика, гравитационная техника, принесла решение столь же
неожиданное, сколь и необходимое, ибо мир бетризованных должен был стать
миром абсо-лютной безопасности; иначе биологическое совершенст-во этой меры
повисало в воздухе.
Ремер был прав. Суть этого открытия можно было выразить только с
помощью математики, добав-лю сразу: дьявольской. Наиболее общее решение,
при-годное "для всех мыслимых вселенных", предложил Эмиль Митке, сын
почтового служащего, гений, ко-торый сделал с теорией относительности то же,
что с теорией Ньютона сделал Эйнштейн. Это была долгая необычайная и, как
всякая правда, неправдоподобная история, смешение мелкого и великого,
человеческого комизма и величия, история, которая привела, наконец, спустя
сорок лет к появлению маленьких черных ящичков.
Эти маленькие черные ящички обязан был иметь каждый без исключения
экипаж, каждый плавающий или летающий корабль; они были гарантией от
"преж-девременного избавления", как на склоне лет шутливо выразился Митке; в
момент катастрофы -- падения са-молета, столкновения автомобилей или
поездов, напри-мер, -- они высвобождали заряд "гравитационного антиполя".
Антиполе, взаимодействуя с силой инер-ции, высвобождающейся вследствие удара
или вооб-ще резкого торможения, давало в результате нуль. Этот
математический нуль был самой реальной дейст-вительностью -- он поглощал всю
энергию удара.
Черные ящички проникли всюду: в лифты, на подъ-емные краны, в пояса
парашютистов, на океанские корабли и... мопеды. Простота их конструкции была
столь же ошеломляющей, сколь и сложность теории, которая их породила.
Рассвет окрасил стены моей комнаты, когда, смер-тельно усталый, я
повалился на кровать, сознавая, что познакомился со второй после бетризации
великой революцией, свершившейся за время моего столетнего отсутствия на
Земле.
Меня разбудил робот, подавший в комнату завтрак. Было около часа. Сидя
в постели, я нащупал рукой отложенную ночью книгу -- "Проблематику звезд-ных
полетав" Старка.
-- Вы должны ужинать, Брегг, -- укоризненно сказал робот. -- Иначе вы
ослабеете. Кроме того, не рекомендуется читать до рассвета. Вы знаете? Врачи
отзываются об этом в высшей степени неодобрительно.
-- Я-то знаю, а вот откуда ты знаешь? -- спро-сил я.
-- Это моя обязанность, Брегг. Он подал мне поднос.
-- Постараюсь исправиться, -- пообещал я.
-- Надеюсь, вы не сочли меня бестактным? Я не хотел бы показаться вам
назойливым.
-- Что ты, -- сказал я.
Помешивая кофе и наблюдая, как растворяются в чашке кубики сахара, я
как-то спокойно и медли-тельно дивился тому, что вернулся, что действительно
нахожусь на Земле, поражался не только прочитанно-му за ночь, но просто
тому, что сижу в кровати, что у меня бьется сердце -- что я живу. И в честь
этого открытия мне захотелось сделать что-нибудь, но, как водится, ничего
подходящего не пришло в голову.
-- Слушай, -- обратился я к роботу, -- у меня к тебе просьба.
-- Я к вашим услугам.
-- У тебя есть немного времени? Сыграй мне ту мелодийку, что вчера,
ладно?
-- С удовольствием, -- ответил он, и под веселые звуки "музыкальной
шкатулки" я быстро выпил кофе и, как только робот ушел, переоделся и побежал
к бассейну. Честное слово, не знаю, почему я все вре-мя спешил. Что-то
подгоняло меня, словно я предчув-ствовал, что в любую минуту может кончиться
этот, как мне казалось, незаслуженный и невероятный по-кой. Как бы там ни
было, именно постоянная спешка подхлестывала меня, когда, не оглядываясь, я
пробе-жал напрямик через сад, несколькими прыжками взле-тел на площадку
трамплина и, уже отталкиваясь от доски, вдруг заметил мужчину и женщину,
вышедших из-за дома. Очевидно, прибыли мои соседи. Разумеется, я даже не
успел их рассмотреть. Я сделал сальто, не из лучших, и, нырнув до дна,
открыл глаза. Зеленая вода была как зыбкий хрусталь, тени волн плясали на
дне, освещенном солнцем. Я поплыл над самым дном к ступеням, а когда
вынырнул, в саду не было никого. Я подумал, а не переплыть ли бассейн еще
раз, но Старк взял верх. Предисловие к книге -- автор гово-рил в кем о
полетах к звездам как об ошибке астронавтической юности -- меня так
разозлило, что я готов был захлопнуть книгу и больше к ней не возвра-щаться.
Но я пересилил себя. Пошел наверх, пере-оделся, спускаясь, увидел в зале на
столе вазу, пол-ную бледно-розовых фруктов, немного похожих на груши, набил
ими карманы рабочих брюк, нашел са-мое уединенное местечко, окруженное с
трех сторон живой изгородью, забрался на старую яблоню, выбрал развилку
среди ветвей, подходящую для моего веса, и там взялся изучать эту эпитафию,
посвященную де-лу всей моей жизни.
Час спустя я уже не был так убежден в своей пра-воте. Старк приводил
доводы, которые трудно было опровергнуть. Он опирался на скудные данные,
Скачать книгу [0.20 МБ]
Пирамида