доволен. Зеленые глазища его так и горели, даже в сумраке кабинета было
заметно. Вот точно так же смотрел он, когда я, молодой, веселый,
запыхавшийся, доложил ему, что тихоня прешт взят наконец с поличным и сидит
внизу в машине с кляпом во рту, совершенно готовый к употреблению. Это я
взял тихоню, но мне тогда было еще невдомек то, что прекрасно понимал
странник: саботажу теперь конец, и эшелоны с зерном уже завтра двинутся в
столицу...
Вот и сейчас он тоже понимал нечто такое, что было мне невдомек, но
я-то не испытывал даже самого элементарного удовлетворения. Никого я не
взял, никто не ждал допроса с кляпом во рту, а только метался по огромной
ласковой земле загадочный человек с изуродованной судьбой, метался, не
находя себе места, метался, как отравленный, и сам отравлял всех, с кем
встречался, отчаянием и обидой, предавал сам и сам становился жертвой
предательства...
-- Я тебе еще раз напоминаю, мак, -- сказал вдруг Экселенц негромко. --
он опасен. И он тем более опасен, что сам об этом не знает.
-- Да кто же он такой, черт возьми? -- спросил я. -- сумасшедший
андроид?
-- У андроида не может быть тайны личности, -- сказал Экселенц. -- не
отвлекайся.
Я засунул репьи в карман куртки и сел прямо.
-- Сейчас ты можешь идти домой, -- сказал Экселенц. -- до девятнадцати
ноль-ноль ты свободен. Затем будь поблизости, в черте города, и жди моего
вызова. Возможно, сегодня ночью он попытается проникнуть в музей. Тогда
будем брать.
-- Хорошо, -- сказал я без всякого энтузиазма.
Он откровенно оценивающе осмотрел меня.
-- Надеюсь, ты в форме, -- проговорил он. -- брать будем вдвоем, а я
уже слишком стар для таких упражнений.
4 июня 78 года.
Музей внеземных культур. Ночь.
В 01.08 Радиобраслет у меня на запястье пискнул, и приглушенный голос
Экселенца пробормотал скороговоркой: "мак, музей, главный вход, быстро..."
Я захлопнул колпак кабины, чтобы не ударило воздухом, и включил
двигатель на форсаж с места. Глайдер свечкой взмыл в звездное небо. Три
секунды на торможение. Двадцать две секунды на планирование и ориентировку.
На площади звезды пусто. Перед главным входом тоже никого. Странно... Ага.
Из кабины нуль-т на углу музея появляется черная тощая фигура. Скользит к
главному входу. Экселенц.
Глайдер бесшумно сел перед главным входом. Немедленно на пульте
вспыхнула сигнальная лампочка, и мягкий голос киберинспектора произнес с
укоризной: "посадка глайдеров на площади звезды не разрешается..." Я откинул
колпак и выскочил на мостовую. Экселенц уже возился у дверей, орудуя
магнитной отмычкой. "посадка глайдеров на площади звезды..." --
проникновенно вещал киберинспектор.
-- Заткни его... -- не оборачиваясь, проворчал Экселенц сквозь зубы.
Я захлонул колпак. В ту же секунду главный вход распахнулся.
-- За мной! -- бросил Экселенц и нырнул во тьму.
Я нырнул следом. Совсем как в старые времена.
Он несся передо мной огромными неслышными скачками, длинный, тощий,
угловатый, снова легкий и ловкий, обтянутый черным, похожий на тень
средневекового демона, и я мельком подумал, что уж такого Экселенца
наверняка не видывал ни один из наших сопляков, а видывал разве что старина
слон, да петр ангелов, да еще я -- полтора десятка лет назад.
Он вел меня по сложной извилистой кривой из зала в зал, из коридора в
коридор, безошибочно ориентируясь между стендами и витринами, среди статуй и
макетов, похожих на безобразные механизмы, и среди механизмов и автоматов,
похожих на безобразные статуи. Нигде не было света, -- видимо, автоматика
была заранее отключена, -- но он ни разу не ошибся и не сбился с пути, хотя
я знал, что ночное зрение у него много хуже моего. Он здорово подготовился к
этому ночному броску, наш Экселенц, и все получалось у него пока очень и
очень неплохо, если не считать дыхания. Дышал он слишком громко, но тут уж
ничего нельзя было поделать. Возраст. Проклятые годы.
Внезапно он остановился и, едва я встал рядом, сжал пальцы на моем
плече. В первый момент я испугался, что у него схватило сердце, но тут же
понял: мы прибыли на место, и он просто пережидает одышку.
Я огляделся. Пустые столы. Стеллажи вдоль стен, уставленные
инопланетными диковинами. Ксенографические проекторы у дальней стены. Все
это я уже видел. Я уже был здесь. Это была мастерская майи тойвовны
глумовой. Вот это ее стол, а в этом вот кресле сидел журналист краммерер...
Экселенц отпустил мое плечо, шагнул к стеллажам, согнулся и пошел вдоль
стеллажей, не разгибаясь, -- он что-то высматривал. Потом остановился, с
натугой поднял что-то и направился к столу, расположенному прямо перед
входом. Слегка откинувшись корпусом назад, он нес на опущенных руках длинный
предмет -- какойто плоский брусок с закругленными углами. Осторожно, без
малейшего стука он поставил этот предмет на стол, на мгновение замер,
прислушиваясь, а потом вдруг, как фокусник, потянул из нагрудного кармана
длиннющую шаль с бахромой. Ловким движением он расправил ее и набросил
поверх этого своего бруска. Потом он повернулся ко мне, нагнулся к моему уху
и едва слышно прошептал:
-- Когда он прикоснется к платку -- бери его. Если он прежде заметит
нас -- бери его. Встань здесь.
Я встал по одну сторону двери, Экселенц -- по другую.
Сначала я ничего не слышал. Я стоял, прижавшись спиной к стене,
механически прикидывал различные варианты развития событий и глядел на
платок, расстеленный на столе. Интересно, чего это ради Лев Абалкин станет к
нему прикасаться. Если ему так уж нужен этот брусок, то как он узнает, что
брусок спрятан под платком? И что это за брусок? Похож на футляр для
переносного интравизора. Или для какого-то музыкального инструмента.
Впрочем, вряд ли. Тяжеловат. Ничего не понимаю. Это явно приманка, но если
это приманка, то не для человека...
Тут я услышал шум. Надо сказать, шум был основательный: где-то в недрах
музея обрушилось что-то обширное, металлическое, разваливающееся в падении.
Я моментально вспомнил гигантский моток колючей проволоки, который давеча
так старательно обрабатывали молекулярными паяльниками местные девушки. Я
глянул на Экселенца. Экселенц тоже прислушался и тоже недоумевал.
Скачать книгу [0.15 МБ]
Пирамида