4 июня 78 года.
Айзек Бромберг, битва железных старцев.
-- Давайте попробуем поговорить спокойно, -- предложил Экселенц.
-- Попробуем, попробуем! -- бодро отозвался Бромберг. -- а что это за
молодой человек подпирает стену у дверей? Вы обзавелись телохранителем?
Экселенц ответил не сразу. Может быть, он намеревался отослать меня.
"Максим, ты свободен". -- и я бы, конечно, ушел. Но это бы меня оскорбило, и
Экселенц, разумеется, это понимал. Вполне допускаю, впрочем, что у него были
и еще какие-то соображения. Во всяком случае, он слегка повел рукой в мою
сторону и сказал:
-- Это Максим Каммерер, сотрудник комкона. Максим, это доктор айзек
Бромберг, историк науки.
Я поклонился, а Бромберг немедленно заявил:
-- Я так и знал. Разумеется, вы побоялись, что не справитесь со мной
один на один, Сикорски... Садитесь, садитесь молодой человек, устраивайтесь
поудобнее. Насколько я знаю вашего руководителя, разговор у нас получится
длинный...
-- Сядь,мак, -- сказал Экселенц.
Я сел в знакомое кресло для посетителей.
-- Так я жду ваших объяснений, Сикорски, -- произнес Бромберг. -- что
означает эта засада?
-- Я вижу, вы сильно напугались.
-- Какой вздор! -- мгновенно воспламенился Бромберг. -- чушь какая!
Слава богу, я не из пугливых! И уж если кто меня сумеет испугать,
Сикорски...
-- Но вы так ужасно завопили и повалили так много мебели...
-- Ну, знаете ли, если бы у вас над ухом в абсолютно пустом здании,
ночью...
-- Абсолютно незачем ходить в абсолютно пустые здания по ночам...
-- Во-первых, это абсолютно не ваше дело, Сикорски, куда и когда я
хожу! А во-вторых, когда еще вы мне прикажете ходить? Днем здесь устраивают
какие-то подозрительные ремонты, какие-то нелепые перемены экспозиции...
Слушайте, Сикорски, сознайтесь: ведь это ваша затея -- закрыть доступ в
музей! Мне нужно срочно освежить в памяти кое-какие данные. Я являюсь сюда.
Меня не пускают. Меня! Члена ученого совета этого музея! Я звоню директору:
в чем дело? Директор, милейший грант хочикян, мой в каком-то смысле
ученик....бедняга Мнется, бедняга красен от стыда за себя и передо мной...
Но он ничего не может сделать, он обещал! Его попросили весьма уважаемые
люди, и он обещал! Любопытно узнать, кто его попросил? Может быть, некий
рудольф сикорски? Нет! О, нет! Никто здесь даже не слышал имени рудольфа
сикорски! Но меня не проведешь! Я то сразу понял, чьи уши торчат из-за
кулис. И я бы все-таки хотел узнать, Сикорски, почему вы вот уже битый час
молчите и не отвечаете на мой вопрос? Зачем вам все это понадобилось,
спрашиваю я! Закрытие музея! Позорная попытка изъять из музея принадлежащие
ему экспонаты! Ночные засады! И кто, черт подери, выключил здесь
электричество! Я не знаю, что бы я стал делать, если бы у меня в глайдере не
оказалось фонарика! Я шишку набил себе вот здесь, черт бы вас побрал! И я
там что-то повалил! От души надеюсь -- хочу надеяться! -- что это был всего
лишь макет... И молите бога, Сикорски, чтобы это был только макет, потому
что если это оригинал, вы у меня сами будете его собирать! До последнего
веддинга! А если этого последнего веддинга не окажется, вы у меня, как
миленький, отправитесь на тагору...
Голос его сорвался, и он мучительно заперхал, стуча себя обоими
кулаками по груди.
-- Я получу когда-нибудь ответы на свои вопросы? -- яростно просипел он
сквозь перханье.
Я сидел, как в театре, и все это производило на меня впечатление скорее
комическое, но тут я глянул на Экселенца и обомлел.
Экселенц, странник, рудольф Сикорски, эта ледяная глыба, этот покрытый
изморозью гранитный монумент хаднокровию и выдержке, этот безотказный
механизм для выкачивания информации -- он до макушки налился темной кровью,
он тяжело дышал, он судорожно сжимал и разжимал костлявые веснушчатые
кулаки, а знаменитые уши его пылали и жутковато подергивались. Впрочем, он
еще сдерживался, но, наверное, только он один знал, чего это ему стоило.
-- Я хотел бы знать, Бромберг, -- сдавленным голосом произнес он, --
зачем вам понадобились детонаторы.
-- Ах, вы хотели бы это знать! -- ядовито прошептал доктор Бромберг и
подался вперед, заглядывая Экселенцу в лицо с такого малого расстояния, что
длинннй нос его едва не оказался в зубах у моего шефа. -- а что бы вы еще
хотели обо мне знать? Может быть, вас интересует мой стул? Или, например, о
чем я давеча беседовал с пильгуем?
Упоминание имени пильгуя в таком контексте мне не понравилось, пильгуй
занимался биогенераторами, а мой отдел уже второй месяц занимался пильгуем.
Впрочем, Экселенц пропустил пильгуя мимо ушей. Он сам посунулся вперед, да
так стремительно, что Бромберг едва успел отшатнуться.
-- Вашим стулом извольте интересоваться сами! -- прорычал он. -- а я
хотел бы знать, почему это вы позволяете себе взламывать музей и почему
тянете свои лапы к детонаторам, хотя вам было совершенно ясно сказано, что
на ближайшие несколько дней...
-- Вы, кажется, собираетесь критиковать мое поведение? Ха! Кто!
Сикорски! Меня! Во взломе! Хотел бы я знать, как вы сами проникли в этот
музей! А? Отвечайте!
-- Это не относится к делу, Бромберг!
-- Вы -- взломщик, Сикорски! -- объявил Бромберг, простирая к Экселенцу
длинный извилистый палец. -- вы докатились до взлома!
-- Это вы докатились до взлома, Бромберг! -- взревел Экселенц. -- вы!
Вам было совершенно ясно и недвусмысленно сказано: доступ в музей прекращен!
Любой нормальный человек на вашем месте...
-- Если нормальный человек сталкивается с очерденым актом тайной
деятельности, его долг...
-- Его долг -- немножечко пошевелить мозгами, Бромберг! Его долг --
сообразить, что он живет не в средние века. Если он столкнулся с тайной,
секретом, то это не чей-то каприз и не злая воля...
-- Да, не каприз и не злая воля, а ваша потрясающая самоуверенность,
Сикорски, ваша смехотворная, поистине средневековая, идиотски-фанатическая
убежденность в том, что именно вам дано решать, чему быть скрытым, а чему --
открытым! Вы -- глубокий старик, Сикорски, но вы так и не поняли, что это
прежде всего аморально!..
Скачать книгу [0.15 МБ]
Пирамида