проводника. Впрочем, мы не принадлежим этим
промежуточным домам, и реальность состоит в
несомненном родстве с нами, и что-то в нас это знает.
Естественным качеством восприятия, обусловленного
сетью социальных напряжений, является корыстная
избирательность. Из всего происходящего отбирается
лишь все нужное и достижимое с точки зрения силы
обжитой социальной среды. Так же как и недостижимое
и полностью неприемлемое. Конечными целями
социальных намерений и создаваемых этими намерени-
ями школ жизни является личное благо. Насколько
известно автору, ни одна из таких общественно
культивируемых реальностей, скрепляемых
соответствующим качеством языка, не согласует себя с
индивидуальными смыслами жизни людей, с их
высшими и необщественными судьбами, с тем в людях,
что не имеет никакой корысти в целях, излагаемых
этими реальностями. У общественных реальностей нет
таких задач, поскольку их основной практикой является
делание вещей воспроизводимыми, — будь то половой
акт, разговор о погоде или начинающиеся задолго до
предполагаемой смерти приготовления к похоронному
ритуалу. В этих реальностях нет такого смысла, кото-
рый бы сделал возможным и учил бы памяти о том в
судьбе человека, что не может быть немедленно
использовано для достижения известных целей,
конкретных настолько, чтобы их можно было брать
известной волей. В употребляемом значении слово
«смысл» используется как «то, зачем». С точки зрения
сновидящего же достоверно применение этого слова
как «то, из чего делается нечто», — будь то слова,
сновидения или жизнь. В этом склонении языка свобода
— это род времени, которое не существует где-то там, а
проявляется, когда есть собранность и ясность всех
наших где-то там, к которым мы вольны стремиться или
не стремиться.
Подлинные желания людей гораздо лаконичнее и
конкретнее, чем те хитросплетения хотений и
фрустраций, которые мы привыкли считать своими
желаниями. Мы захватываем то, что не является нами,
поэтому нас захватывает то, чему мы не принадлежим.
Но основы сознания бескорыстны, и это всегда шанс и
способ выпутаться и из тех странных охот, которые ус-
траиваем мы, и из тех, которые устраивают другие на
нас. Энергия бескорыстности, подавляемая или
корыстно используемая современным социумом,
практична для каждого из нас в отдельности хотя бы
потому, что отбрасывает социальные захваты и
высвобождает наши подлинные и неэгоистичные
стремления, как и подлинные отношения с другими
людьми и с Другим. Бескорыстность чего-то главного в
нас не отменяет сети наших непрожитых корыстей и, к
тому же, очень редко верно интерпретируется
обыденным вниманием, а чаще не взыскивается им
вовсе и проявляется только в действии. Его отсутствие
дает о себе знать чувством, что что-то не так, а
узнавание достоверного зависит от расположения
другой удачи, в которой нет места для корысти и
насилия над реальностью. Похоже, что свободолюбие
ныне существующими обществами поощряется в боль-
шей степени своим репрессивным характером, чем
провозглашением ценностей, имеющих отношение к
свободе (деньги и власть как свобода), которые уже
естественно даются либо ценой несвободы, либо, в
лучшем случае, строгой самодисциплиной Клименки.
Вместе с немодными в наши дни и недекларируемыми
общественными институтами способами «быть хороши-
ми», что, должно быть, закономерно по дороге к
трезвому восприятию, почти не осталось общих
практик отстаивания и взращивания той золотой части в
человеке, без которой, с точки зрения автора, нет
точного вкуса к свободе, к её обшей и личной практике.
Только ли раскрепощения принесут недавно
примеренные обществом и обкатываемые ныне способы
«быть плохим», как благами и ценностями, или это
надолго скурвит социальное бытие и у новых
поколений уже не будет возможности тотально
отстранить мерзость, растворенную в этом бытии, —
покажет время. Свобода иметь любые бесплодные же-
лания, лишенные или отделенные от своей самой
ценной части — высокого смысла — тоже, как видится,
промежуточна, и что быстрее исчерпывается —
усвоенные, чуждые по сути формы судьбы или энергия
и жизнь человека, —зависит от удачи встречи с другим,
и крепости изначальной воли к жизни. Душам,
заблудившимся в сетях гибельных мироописаний,
никто не вернет года блужданий во всяческой херне, но
что-то главное всегда рядом с нами и всегда есть шанс
пробудиться во встрече с подлинным и узнать «то»
после удручающего «не того» со всей несомненностью
сути, рванувшейся навстречу когда-то забытому. В нас
таких, какими мы пришли в этот мир, что-то отсутству-
ет, —по крайней мере иммунитет к усваиваемой идее
эгоизма и способность отстаивать свою свободу. Когда
мы начинаем понимать, что нас надули, меняется и
изначальное в нас, приобретая новые черты и энергию
опыта. Сновидящий плывет в воздухе в просвете между
рядами черных занавесей справа и слева, слегка огибая
их выступающие края. Далеко впереди поднимается
огромное холодное солнце.
Пирамида