— социальное регламентирование чувственности, снов,
желаний и направлений жизни;
— антропоцентризм и ту бытийную привычку
воспринимать в мире только происходящее с людьми,
которая является составляющей определенных фаз
старения человека или социума;
- затруднения в принятии решений, неестественную
медленность восприятия, мышления и эмоциональных,
волевых или других реакций на происходящее,
физическую неповоротливость.
«Я стою в глубине пещеры в темноте. В центре
пещеры разостлана шкура белого медведя, и на ней
сидят мои друзья. Откуда-то сверху, из невидимого
проема на них льется прозрачный аметистовый свет.
Я хочу обойти их и выйти из пещеры, потому что мне
тяжело стоять в темноте —у меня закрываются
глаза, и я могу упасть.
Из спальни моих родителей хочет выйти белый
медведь. Я закрываю перед ним дверь, и он мягко,
настойчиво и просительно толкает её лапой. Я говорю
ему. «Подожди, я тебя выпущу чуть попозже. И
осторожно — ты можешь разбить лапой стекло и
пораниться.» Дверь почти вся стеклянная.
Потом я сижу у постели моей мамы и смотрю на
огромного ньюфаундленда, лежащего на постели. Он
немного грустный, и я его уговариваю пойти со мной».
Человек — существо чувственное, поэтому он существо
социальное. Чувственность как особую энергию,
свойственную органическим существам (человеку в
частности), ищут во вселенной многие. Из этой энергии
производится восприятие во сне и восприятие наяву, из
этой же энергии производится и восприятие по
социальным стандартам. Подлинная свободная
чувственность — это свободное восприятие, свободное,
для начала, от социальных направлений его
использования, а это означает, как видится автору,
уравновешенность между восприятием социальных
напряжений, использующих чувственность, и
восприятием иных, нерегламентированных
современным социумом, стран.
«Этот сон мне приснился в первую мою ночь в
незнакомом городе и в незнакомом доме. Так
получилось, что никто из моих друзей и знакомых не
знал, куда я уехал. Во сне я поднимался в горы, там все
было будто из золотого света разной плотности, и
это было где-то далеко впереди влево и вверх от моего
физического тела. На склоне одной из гор я увидел дом
рода Р., женщины, которую я любил. Во дворе дома за
деревянным столом сидела вся её семья, но мне
запомнились только бабушка и её дядя. Я сел рядом с
ними за стол и немного грустно подумал, что я
нахожусь в этих горах и рядом с ними пока люблю Р. И
я не знал, окажусь ли я здесь и примут ли они меня,
когда это пройдет. Рядом с их домом текла горная
речка, очень чистая и прохладная. Далеко-далеко внизу
виднелась излучина этой речушки. Хотя речка и
протекала возле самого фундамента дома, в их доме не
хватает воды. Я показал матери Р., что из камней
можно сложить небольшую плотину, и мы с ней это
сделали. Ко мне подходит Р., мы обнимаемся. На ней
короткое черное платье, и, рассматривая его, я узнаю
(или вижу одновременно) смешную историю, которая
приключилась с Р.: однажды, когда она переходила
дорогу в этом коротком черном платье, ей начали
сигналить какие-то мужчины восточной наружности,
сидящие в автомобиле. В ответ она приподняла платье
и продемонстрировала то ли свои белые трусики, то ли
свою задницу. Р. это сделала для того, чтобы
претенденты на любовь увидели то, что они хотели
увидеть, и чтобы была ясность с интригами вокруг
половых органов. Мужчины не делали больше попыток
познакомиться.
— Я по тебе скучала, — сказала мне Р.
— А я по тебе.
Мы стали отдаляться от сиены сновидения, и вот уже
нас отделяют от золотого воздуха над теми горами
какие-то бетонные стены, и мне жаль, что мы
обнялись уже во сне».
6
Сны, которые мы понимаем как сновидения,
воображаемое, которое мы считаем видением
достоверного, как и неполные вспышки осознания,
искаженные субьективностью нашего личного языка,
создают неверные системы интерпретаций снов и
событий. Выходить из реальностей таких
интерпретаций тем сложнее, чем глубже и сильнее была
встреча с реальностью, оставившая после себя неверное
понимание или бессмысленные действия. Имея опыт
недостоверных и опустошающих, обескровливающих
действительность способов воспринимать про-
исходящее, становишься способен отдать должное
нежеланию выходить из сложенных описаний мира,
маленьких домов в безбрежной ночи, построенных для
нас нашими родителями, обществом, Другими и,
отчасти, нами самими, — нежелание это растворено в
смысле социального существования. То есть, нежелание
без необходимости отправляться в дальнюю дорогу, не
имея достоверного ориентира или надежного
Пирамида