Вишну, тождественный с египетским Нефом, покоится на
небесном семиглавом змие.
Красный или огненный дракон древних времен служил
военным знаменем ассирийцев. Кир заимствовал его от
них, когда Персия начала свое господство. Затем римляне и
византийцы приняли его, и таким образом "великий
красный дракон", послужив в качестве символа Вавилону и
Ниневии, стал символом Рима.
Искушение или испытание Иисуса, однако, является
наиболее драматическим событием, в котором появляется
Сатана. Как бы для того, чтобы доказать обозначение
Аполлона, Эскулапа и Вакха, Diobolos, или сына Зевса, его
также титулуют Diabolos, или обвинитель. Сцена
испытания происходит в пустыне. В пустыне около
Иордана и Мертвого моря находились обители "сыновей
пророков" и ессеев. Эти аскеты обычно подвергали своих
неофитов испытаниям, аналогичным мукам обрядов
Митры, и искушение Иисуса, очевидно, было сценой этого
рода. Вот почему в "Евангелии от Луки" сказано, что
"Diabolos, завершив испытание, оставил его на
определенное время, ???? ??????; и Иисус возвратился в
силе Духа в Галилею". Но этот ????????, или Дьявол, в
этом случае, очевидно, не есть какой-либо принцип зла, но
есть некто проводящий обучение. В этом смысле термины
Дьявол и Сатана применяются неоднократно. Так,
например, когда Павел пришел в чрезмерный восторг по
поводу изобилия откровений или эпоптических раскрытий,
он получил "терновый шип в плоть, ангела Сатаны", чтобы
остановить его.
Повествование о Сатане в "Книге Иова" подобного же
рода. Он введен среди "Сынов Божиих", явившихся перед
Господом, как при посвящении мистов. Пророк Михей
описывает схожую сцену, где он "видел Господа сидящим
на престоле Своем, и все воинство небесное стояло при
Нем"; с которым Он советовался, что имело результатом
вложение "лживого духа в уста пророков" Ахава [1 Царей,
XXII, 19-23]. Господь советуется с Сатаной и дает ему carte
blanche на испытание верности Иова. Его лишают
состояния и семьи, и он поражен отвратительной болезнью.
В его отчаянном положении жена его сомневается в его
честности и увещевает его молиться Богу, так как он при
смерти. Все его друзья осыпают его обвинениями, и
наконец Господь, сам главный иерофант, обвиняет его в
произнесении слов, в которых нет никакой мудрости, и в
сопротивлении Всемогущему. С этим упреком Иов
согласился, апеллируя при этом следующим образом: "Я у
тебя спрошу и ты ответь мне, по какой причине я теперь
противен сам себе и скорблю в пепле и прахе?" Он был
немедленно оправдан. "Господь сказал Елифазу... вы
говорили о мне не так верно, как раб мой Иов". Его
честность была доказана и его предсказание подтверждено:
"Я знаю, что мой Заступник жив и что он встанет на мою
защиту позднее на земле; и хотя после кожи и само мое
тело рассыплется в прах, все же даже тогда без плоти я
увижу Бога". Предсказание было исполнено: "Я слышал
тебя слухом уха, теперь же мои глаза видят тебя... И
Господь прекратил пленение Иова".
Во всех этих сценах не проявляется такого злобного
сатанизма, какой предполагается характерным для "врага
души".
Некоторые известные ученые и писатели
придерживаются мнения, что Сатана "Книги Иова"
является еврейским мифом, заключающим в себе
маздеанскую доктрину о Злом Начале. Д-р Хауг говорит,
что
"религия Зороастра проявляет близкое родство или, скорее,
тождественность с религией Моисея и с христианством в таких
доктринах, как личность и атрибуты Дьявола и воскресение из мертвых"
[607].
Войну в "Апокалипсисе" между Михаилом и Драконом
можно с такой же легкостью проследить до одного из
старейших арийцев. В "Авесте" мы читаем о войне между
Траэтаоной и Ажи-Дахака, разрушительным змием.
Бюрнуф пытается доказать, что ведийский миф об Ахи или
змие, сражающемся против богов, был постепенно
евгемеризован в "битву благочестивого человека с силой
зла", в маздеанской религии. По этим толкованиям Сатана
был бы отождествлен с Зохаком или Ажи-Дахака, который
представляет собою трехглавого змия, причем одна из этих
голов - человеческая.
Как правило, проводится параллель между Веель-
Зевувом и Сатаной. В "Апокрифическом Новом Завете"
[491], кажется, его считают властелином подземного
царства. Это имя обычно толкуется, как "Мушиный Ваал",
что может быть обозначением скарабеев или священных
жуков. Правильнее было бы читать его так, как это имя
всегда пишется в греческом тексте Евангелий -
Веельзевул, или властитель домашнего хозяйства, на что, в
сущности, намекается в [Матфей, X, 25]: "Если хозяина
дома назвали Веельзевулом, не тем ли более домашних
его?" Его также называли князем или архоном демонов.
Тифон фигуририрует в "Книге Мертвых" в качестве
Обвинителя душ, когда они являются на суд точно так же, как
Сатана выступал в роли обвинителя Иисуса Навина,
первосвященника, перед ангелом, и как Дьявол приходил к
Иисусу, чтобы искушать или испытывать его во время его
продолжительного поста в пустыне. Он также был
божеством, названным Ваал-Цефоном, или богом склепа в
книге "Исход", и Сифом, или столпом. В течение этого
периода древнее или архаическое поклонение в большей
Пирамида