переплетаются религиозные идеи".
Вся аллегория об Иове является открытой книгой тому,
кто понимает пиктографический язык Египта, как он
запечатлен в "Книге Мертвых". В сцене Суда Озирис
изображен сидящим на своем троне и держащим в одной
руке символ жизни, "крюк влечений", а в другой -
мистический вакхический веер. Перед ним находятся сыны
Бога - сорок два судьи мертвого. Алтарь находится
непосредственно перед троном, уставленный
приношениями и увенчанный священным цветком лотоса,
на котором стоят четыре духа. У входа стоит душа,
которую будут судить и которую Тмей, гений Истины,
приглашает на этот заключительный акт испытания. Тот,
держа в руке камышовую палочку, заносит происходящее в
Книгу Жизни. Гор и Анубис, стоящие у весов, проверяют
вес, кот1орый определяет, уравновешивает ли сердце
умершего символ истины, или же последний перетягивает.
На пьедестале сидит волчица - символ Обвинителя.
Посвящение в мистерии, как известно всем
интеллигентным людям, было театральным
представлением сцен в подземном мире. Такова была и
аллегория о Иове.
Несколько критиков приписали авторство этой книги
Моисею. Но она старше, чем Пятикнижие. В самой этой
поэме Иегова не упоминается, и если это имя встречается в
прологе, то этот факт следует приписать или ошибке
переводчиков, или преднамеренному умыслу, вызванному
более поздней необходимостью преобразить политеизм в
монотеистическую религию. Применяемый для этого план
был очень простой: многие имена элохимов (богов) нужно
было приписать единому богу. Так в одном из старейших
еврейских текстов "Книги Иова" [XII, 9] стоит имя Иегова,
тогда как во всех других рукописях стоит "Адонай". Но в
первоначальной поэме Иегова отсутствует. Вместо этого
имени мы находим Ал, Алейм, Але, Шаддай, Адонай и т. д.
Поэтому мы должны придти к выводу, что или пролог и
эпилог были добавлены в более поздний период, что
недопустимо по многим причинам, или же что они были
переделаны как и остальные рукописи. Затем, мы находим,
что в этой архаической поэме нигде не упоминается
субботнее установление, но много ссылок на священное
число семь, о чем мы будем говорить в дальнейшем, и
непосредственная дискуссия по Сабеизму, поклонению
небесным телам, которое в те дни преобладало в Аравии.
Сатана в этой книге назван "сыном Божиим"; он один из
советников, явившийся перед Богом, и он побуждает Бога
на испытание верности Иова. В этой поэме яснее и проще
чем где-либо еще, мы обнаруживаем значение слова
"Сатана". Это термин для обязанности или роли
общественного обвинителя. Сатана - это тот же Тифон
египтян, дающий свои обвинения в Аменти; эта должность
настолько же уважаемая, как должность государственного
прокурора в нашем веке; и если через невежество первых
христиан его впоследствии отождествляли с Дьяволом, то
сам он тут ни при чем.
"Книга Иова" - это полное описание древнего
посвящения и испытаний, которые обычно предшествуют
этой величайшей изо всех церемоний. Неофит находит себя
лишенным всего, что ему было дорого, и заболевшим
скверной болезнью. Его жена уговаривает его помолиться
Богу и умереть - нет никакой надежды для него. Три
друга по взаимному соглашению появляются на сцене:
Элифаз, ученый феманитянин, полный знаний, "которые
мудрецы унаследовали от своих отцов, которым
единственным была отдана земля"; Билдад, консерватор,
принимающий все, как есть, и осуждающий Иова, что у
него имеются недобрые поступки, раз он заболел; и Софар,
умный и искусный по "общеизвестным истинам", но не
обладающий внутренней мудростью. Иов смело отвечает:
"Если я совершил ошибки - это дело мое. Вы возвеличиваете себя
и выступаете против меня с упреками; но то был Бог, кто поразил меня.
Почему вы преследуете меня и не удовлетворитесь тем, что моя плоть
разрушается? Но я знаю, что жив мой Заступник, и в один из грядущих
дней он станет на земле на защиту меня; и хотя вместе с моей кожей
уничтожится и то, что под нею, все же, даже без плоти я увижу Бога...
Вы скажете: "Почему мы досаждаем ему?" Ибо корень всего этого во
мне!"
Этот отрывок, подобно всем другим, в которых имелся
хотя бы малейший намек на "Заступника", "Избавителя"
или "Оправдателя", был истолкован, как имеющий
непосредственное отношение к Мессии; это кроме того
факта, что в "Септуагинте" этот стих был переведен
следующим образом:
"Ибо я знаю, что Он вечен,
Кто постоянно возвращает меня на землю,
Восстанавливая мою бренную оболочку,
Которая безропотно выносит такое", и т. д.
В варианте царя Иакова его перевод не имеет никакого
сходства с оригиналом. Хитрые переводчики изложили
это место так: "Я знаю, что мой Избавитель жив", и т. д. И
все же "Септуагинта", "Вульгата" и еврейский оригинал -
все должны считаться вдохновенным Словом Божьим. Иов
же обращается к своему собственному бессмертному духу,
который вечен и который, когда придет смерть, освободит
его от гнилого земного тела и облечет в новую духовную
оболочку. В "Элевзинских мистериях", в египетской
"Книге мертвых" и во всех других трудах на тему
посвящения, это "вечное существо" имеет название. У
неоплатоников это был Ноус, Аугоэйд, у буддистов -
Аггра; у персов - Феруэр. Все они называются
Пирамида