Библия уже в самом начале говорит, что до того как
сыны Божии увидели дочерей человеческих, последние
жили от 365 до 969 лет. Но когда "Господь Бог" увидел
беззакония рода человеческого, Он решил позволить им
жить самое большее 120 лет [Бытие], VI, 3]. Объяснить
такое сильное колебание по шкале человеческой
смертности можно только проследив решение "Господа
Бога" до его происхождения. Такие нелепости, какие мы
встречаем в Библии на каждом шагу, могут быть
приписаны только тому факту, что "Бытие" и другие Книги
Моисея подделывались и переделывались более чем одним
автором, и что в своем первоначальном виде, за
исключением внешней формы аллегорий, они были
верными копиями индусских священных книг. В "Ману",
книга I, мы находим следующее:
"В первом веке ни болезни, ни страдания не были известны. Люди
жили четыре столетия".
Это было в крита или сатья-юге.
"Крита-юга - это образец справедливости. Бык, крепко стоящий
на своих четырех ногах, является его образом; человек придерживается
истины, и зло еще не направляет его действий".
Но в каждом из последующих веков жизнь
первобытного человека теряет одну четвертую своей
длительности, т. е. в третаюге человек живет 300, в
двапараюге 200, и в калиюге, или в нашем собственном
веке, в целом, 100 лет - в лучшем случае. Ной, сын
Ламеха - Улом-Ах, или отца века - есть искаженная
копия Ману, сына Сваямбху; и шесть Maнy или риши,
исшедшие из индусского "первого человека", являются
оригиналами Теры, Авраама, Исаака, Иакова, Иосифа и
Моисея, еврейских мудрецов, которые все, начиная с Теры,
якобы были астрологами, алхимиками, вдохновенными
пророками и предсказателями; или - профанируя, но
проще говоря - магами.
Если мы заглянем в "Мишну" талмудистов, мы найдем
в ней, что первая эманированная божественная пара,
андрогинный Демиург Хокма (или Хахма Ахамот) и Бина
строят себе дом с семью колоннами. Они являются
архитекторами Бога - Мудростью и Разумом - и Его
"циркулем и наугольником". Эти семь колонн суть
будущие семь миров, или типичные семь изначальных
"дней" творения.
"Хокма приносит в жертву свои жертвы".
Ее жертвами являются бесчисленные силы природы,
которые должны "умереть" (израсходоваться) для того,
чтобы они жили; когда одна сила угасает, то только для
того, чтобы породить другую силу, ее потомство. Она
умирает, но живет в своих детях, и воскресает в каждом
седьмом поколении. Слугами Хокмы или мудрости
являются души Х-Адама, ибо в нем находятся все души
Израиля.
В одном дне - двенадцать часов, говорит "Мишна",
и в течение этих часов завершается творение человека.
Было бы это понятно, если бы мы не имели Ману, который
учит нас, что этот "день" охватывает четыре века мира и
длится двенадцать тысяч божественных лет дэвов?
"Творцы (элохимы) очерчивают во втором "часу" образ более
телесной формы человека. Они разделяют его надвое, создавая
противоположный пол, чтобы части отличались одна от другой. Таков
путь, по которому следовали элохимы в отношении всего
сотворенного". "Все рыбы, птицы, растения, животные и человек
были андрогинами в первом часу".
Комментатор, великий раввин Симеон, говорит:
"О, спутники, спутники, человек, как эманация, был одновременно
мужем и женою; как со стороны ОТЦА, так и со стороны МАТЕРИ. И
таков смысл тех слов, и сказали элохимы - Да будет Свет, и был
Свет!.. И это и есть "двойной человек"! [499, с. 13, 15]
Духовная женщина была необходима как контраст для
духовного мужчины. Гармония есть вселенский закон. В
переводе Тэйлора диалог Платона о творении преподнесен
так, что он представлен говорящим о вселенной, что
"Он заставил ее двигаться круговым движением... Поэтому, когда
тот Бог, который является непрестанно размышляющим божеством,
задумался о том Боге (человеке), которому суждено было
существовать в какой-то определенный период времени, - Он создал
его тело гладким и ровным, по всем направлениям от центра равным и
целым, и сделал его совершенным. Этот совершенный круг этого
сотворенного Бога Он пересек в виде буквы X".
Курсив в обоих этих предложениях из "Тимея"
принадлежит д-ру Ланди, автору уже упомянутого нами
замечательного труда "Монументальное христианство";
внимание привлечено к словам греческого философа с
очевидной целью придания им пророческого характера, как
их использовал и Юстиниан Мученик, когда обвинил
Платона, что он заимствовал свое "физиологическое
рассуждение в "Тимее... о Сыне Бога, помещенном
крестообразно во вселенной" от Моисея и его медного
змия. Этот ученый автор, кажется, полностью придает этим
словам значение непредумышленного пророчества, хотя он
нам не говорит, верит ли он, что Иисус, подобно
платоновскому сотворенному Богу, первоначально был
сферой, "гладкой и ровной, по всем направлениям равной и
целой от центра". Даже если бы Юстиниану Мученику
можно было простить его искажение Платона, то д-ру
Ланди следовало бы знать, что время для такого рода
казуистики давно прошло. То, что философ имел в виду,
был человек, у которого до облачения в материю не было
надобности в конечностях, но который был чисто
духовным существом. Следовательно: если божество, и его
Вселенная, и тела небесных светил должны мыслиться как
Пирамида