для питья жидкости, которая соединяется с водою и соками
всех тел, удерживая при этом свои основные свойства, но
если ее опять смешать с самой собою, то этим же она будет
превращена в простую воду". Какая невозможность
препятствует нам поверить в это? Почему алкахест не
должен существовать и почему эту идею мы должны
рассматривать, как утопию? Или это опять потому, что
наши современные химики не могут создать его? Ведь,
несомненно, совсем не требуется большого усилия
мышления, чтобы прийти к заключению, что все тела
должны были первоначально возникать из какой-то
первичной материи, и что эта материя, согласно данным
астрономии, геологии и физики, была жидкой. Почему бы
золоту, о происхождении которого ученые так мало знают,
не быть вначале первичной основной материей, тяжелой
жидкостью, как говорит Ван Гельмонт, "по своей природе
или по прочному сцеплению между частицами, которая
впоследствии и обрела плотные формы"? Кажется, что
очень мало абсурдного в вере в "универсальный ens,
который растворяет все тела в их ens genitale". Ван
Гельмонт называет его
"наивысшей и самой эффективной изо всех солей, которая, обладая
высшей степенью простоты, чистоты, тонкости, одна лишь имеет свойство
оставаться неизменной и неповрежденной теми веществами, на которые
она оказывает свое воздействие, растворяя наиболее нерастворимые и
неподатливые тела, как то камни, драгоценности, стекло, землю, серу,
металлы и т. д. в красную соль в количествах, равных по весу растворенной
материи; и это она совершает так же легко, как горячая вода растворяет
снег".
Вот в эту, именно, жидкость создатели тягучего стекла,
как они заявляют, погружают на несколько часов обычное
стекло, чтобы оно приобрело тягучесть.
У нас имеется наготове осязаемое доказательство таких
возможностей. Один иностранный корреспондент
Теософского общества, известный практикующий врач,
который изучал оккультные науки свыше тридцати лет,
сумел добыть то, что он называет "истинным маслом
золота", т. е. первичный элемент. Химики и физики видели
и рассматривали его и были вынуждены признать, что они
не знают, как он получается, и сами не в состоянии создать
таковой. Что этот открыватель не желает, чтобы его имя
стало известно теперь, в этом нет ничего удивительного.
Высмеивание и предрассудки публики иногда опаснее
инквизиции прошлого. Эта "Адамова земля" -
ближайший сосед алкахеста и представляет величайший
секрет алхимиков. Ни один каббалист не откроет его миру,
ибо, как они выражаются на хорошо известном жаргоне:
"Раскрытие этого дало бы объяснение всех "козырей"
алхимиков, а также и знание того, как эти козыри бьются",
это тот секрет, на овладение которым Томасу Вогану
(Евгений Филалет) потребовалось 20 лет.
По мере того как заря физических наук переходила в
яркий день, духовные науки все глубже и глубже
погружались в ночь и, в свою очередь, их стали отрицать.
Так что в настоящее время на этих величайших знатоков
психологии смотрят, как на "невежественных и суеверных
предков", так же как на шарлатанов и фокусников, потому
что, несомненно, солнце современной учености сияет
сегодня так ярко, что стало аксиомой, что философы и
люди науки в древности не знали ничего и жили во мраке
суеверия. Но их клеветники и поносители забывают, что их
солнце сегодняшнего дня будет казаться темным по
сравнению со светилом завтрашнего дня, справедливо или
нет; и так же, как люди нынешнего века считают своих
предков невеждами, также и их самих потомки будут
считать ничего незнающими. Мир движется циклами.
Будущие расы людей будут репродукциями рас давно
ушедших; как и мы, вероятно, являемся подобиями тех, кто
жили согни веков тому назад. Настанет время, когда те, кто
теперь публично клевещут на герметистов, а тайно изучают
их пылью покрытые тома, кто плагиазирует их идеи,
усваивают и выдают за свои собственные, - получат по
заслугам.
"Кто? - честно восклицает Пфаф, - какой человек когда-либо
имел более разумные взгляды на природу, чем Парацельс? Он был
смелым творцом химических лечебных средств, основателем смелых
партий, побеждающим в спорах и принадлежал к тем духам, которые
создали в нашей среде новое мышление о бытии. То, что он рассыпал по
своим писаниям по поводу философского камня, пигмеев и духов шахт,
по поводу знаков, гомункулов и эликсира жизни, и чем многие
пользуются, чтобы умалить его, - не может погасить ни нашей
благодарной памяти о его главных работах, ни нашего восхищения
перед его свободными, смелыми усилиями и перед его благородной
разумной жизнью" [82].
Не один патолог, химик, гомеопат и магнетизер
утолили свою жажду знаний в его книгах. Фредерик
Хуфеланд получил свои теоретические доктрины о
заражении от этого средневекового "знахаря", как
Шпренгер любит называть того, кто неизмеримо выше его
самого. Химман, который делает усилия, чтобы
реабилитировать этого великого философа и благородно
стремится снять клевету с его памяти, говорит о нем, как о
"величайшем химике своего времени" [83]. То же самое
делают профессор Молитор [67] и доктор Эннемозер,
выдающийся германский психолог [84]. Согласно их
критике трудов этого герметиста, Парацельс был
"удивительнейшим умом своего века", "благородным
гением". Но наши современные светила полагают, что они
знают лучше, и идеи розенкрейцеров об элементалях,
гоблинах и эльфах потонули в "пропасти магии" и сказок
Пирамида