политическими способностями невыразимо выше по этой
шкале, чем коварный королевский тигр, подстерегающий
свою добычу.
"С благоговением и удивлением", - восклицает Бойз-Реймонд, -
"должен естествоиспытатель рассматривать ту микроскопическую
молекулу нервной субстанции, которая является местом пребывания
трудолюбивой, творческой, дисциплинированной, преданной и
неустрашимой души муравья!"
Подобно всему тому, чье происхождение сокрыто в
тайнах психологии, инстинктом слишком долго
пренебрегали в царстве науки.
"Мы понимаем, что указывало дорогу человеку, чтобы он мог
найти облегчение во всех своих физических недомоганиях и
болезнях", - говорит Гиппократ. - "То был инстинкт ранних
человеческих рас, когда холодный рассудок еще не затемнил
внутреннего зрения человека... Его указаниями нельзя пренебрегать,
ибо только ему одному мы обязаны нашими первыми лекарственными
средствами" [302].
Являясь мгновенно действующим знанием
всезнающего сознания, инстинкт ни в чем не похож на
ограниченный рассудок; в медленном продвижении вперед
рассудка, двигающегося только путем накопления опыта,
часто поглощается богоподобное естество человека, стоит
лишь ему отключить себя от божественного света
интуиции. Один ползет, другой летит; рассудок - сила
мужчины; интуиция - предвидение женщины!
Плотин, ученик великого Аммония Сакка, основателя
школы неоплатоников, учил, что в человеческом познании
имеются три восходящие ступени: мнение, наука и
озарение. Он объясняет это тем, что
"орудиями или инструментами мнения являются чувства или
восприятия; орудием науки - диалектика; орудием озарения -
интуиция (или божественный инстинкт). И последней подчинен
рассудок. Интуиция представляет собою абсолютное знание,
обоснованное на отождествлении сознания с познаваемым объектом".
Молитва раскрывает духовное зрение, ибо молитва
есть сильное желание, а желание развивает ВОЛЮ;
магнетические эманации, исходящие из тела при каждом
усилии - ментальном или физическом - производят
самомагнетизацию и экстаз. Плотин рекомендовал
одиночество для молитвы в качестве эффективного
способа, чтобы получить то, о чем просят; а Платон
советовал тем, кто молится,
"пребывать в молчании в присутствии божественных сил до тех
пор, пока они не удалят облака с твоих глаз и не дадут тебе
возможности увидеть посредством света, который исходит из них
самих".
Аполлоний всегда изолировался от людей во время
"бесед", которые он вел с Богом, и когда он ощущал
необходимость в созерцании божественном и молитве, он
весь с головою окутывался в свой белый шерстяной плащ.
"Когда будешь молиться, уединись в своей комнате, закрой дверь,
и молись Отцу своему втайне" - говорит назареянин, ученик ессеев.
Каждое человеческое существо рождается с зачатками
внутреннего чувства, называемого интуицией, которое
может быть развито в то, что знают в Шотландии как
"второе зрение". И все великие философы, которые,
подобно Плотину, Порфирию и Ямвлиху пользовались
этой способностью, учили этой доктрине.
"В человеческом сознании существует способность", - пишет
Ямвлих, - "которая превышает все рожденное и зачатое. Чрез нее мы в
состоянии соединиться с превосходящими нас высшими разумами,
перенестись за пределы этого мира и участвовать в более высокой
жизни с ее особыми небесными силами".
Если бы не было внутреннего прозрения или
интуиции, то у евреев не было бы их Библии, и у христиан
не было бы Иисуса. То, что Моисей и Иисус дали миру, то
были плоды их интуиции или озарения. То, как после их
смерти старейшины и учителя позволили миру понимать
их учения, то было догматическим искажением и очень
часто - кощунством.
Принять Библию, как "откровение" и пригвоздить
свою веру к ее буквальному переводу - это хуже, чем
абсурд, это кощунство против божественного величия
"незримого". Если бы нам пришлось судить о
божественном и о мире духов так, как они истолкованы
толкователями человечества, то теперь, когда филология
совершает гигантские шаги в область сравнительного
познания религий, вера в Бога и в бессмертие души не
могла бы выстоять против атак рассудка даже и столетие.
То, что поддерживает в человеке веру в Бога и в жизнь духа
после смерти, есть интуиция; это результат знания нашего
внутреннего "Я", которое бросает вызов маскарадам
римско-католического священнослужителя и его смешным
идолам; тысячу и одной церемонии брахмана и его идолам;
иеремиадам протестантского проповедника и ее
опустошенной и высохшей вере без идолов, но с
беспредельным адом и проклятием, прицепленном на
конце. Если бы не это интуитивное знание, неумирающая,
хотя часто колеблющаяся, так как слишком засорена
материей, - то человеческая жизнь была бы пародией, и
человечество - обманщиками. Это неистребимое чувство
чьего-то присутствия вне и внутри нас таково, что никакие
догматические возражения ни внешние формы поклонения
не могут его уничтожить в человечестве, пусть ученые и
духовенство делают, что хотят. Движимый такими
мыслями о беспредельности и безличности божества,
Гаутама Будда, индийский Христос, воскликнул:
"Как четыре реки, которые впадают в Ганг, теряют свои имена,
как только они смешиваются с водами священной реки, точно так же
Пирамида