изменение. Во всех этих определениях содержится мысль о
первой способности. Далее, эти способности означают
способности либо вообще делать или претерпевать, либо
делать или претерпевать надлежащим образом, так что в
мысли о них так или иначе содержатся мысли о
способностях, указанных раньше.
Итак, ясно, что в некотором смысле способность
действовать и претерпевать - одна (ибо нечто способно и
потому, что оно само имеет способность претерпевать, и
потому, что другое способно претерпевать от него), а в
некотором она разная: ведь одна из них находится в
претерпевающем (ибо претерпевающее претерпевает - причем
одно от другого - потому, что в нем есть некоторое
начало, а также потому, что и материя есть некоторое
начало: жирное воспламеняемо, и определенным образом
податливое ломко, и точно так же в остальных случаях, а
другая - в действующем, например теплое и строительное
искусство: первое - в могущем нагревать, второе - в
способном строить. Поэтому, если в вещи то и другое от
природы сращено, она сама не претерпевает от самой себя,
ибо она одна, а не разное. Равным образом и
неспособность и неспособное - это лишенность,
противоположная такого рода способности, так что
способность всегда бывает к тому же и в том же
отношении, что и неспособность. А о лишенности говорится
в различных значениях. А именно: она означает, во-
первых, что нечто чего-то не имеет; во-вторых, что хотя
чему-то свойственно иметь что-то от природы, однако оно
не имеет его - или вообще, или тогда, когда ему
свойственно иметь его, при этом либо определенным
образом, например полностью, либо каким-нибудь [другим]
образом. В некоторых же случаях мы говорим о лишении
тогда, когда то, что от природы свойственно иметь,
отнимается насильно.
ГЛАВА ВТОРАЯ
А так как одни начала этого рода имеются в вещах
неодушевленных, другие - в одушевленных и в душе, причем
у души - в ее разумной части, то ясно, что и из
способностей одни будут не основывающиеся на разуме,
другие - сообразующиеся с разумом. Поэтому все искусства
и всякое умение творить суть способности, а именно: они
начала изменения, вызываемого в другом или в самом
обладающем данной способностью, поскольку он другое.
И одни и те же способности, сообразующиеся с разумом,
суть начала для противоположных действий, а каждая
способность, не основывающаяся на разуме, есть начало
лишь для одного действия; например, теплое - это начало
только для нагревания, врачебное же искусство - для
болезни и здоровья. Причина этого в том, что знание есть
уразумение, а одним и тем же уразумением выясняют и
предмет, и его лишенность, только не одинаковым образом,
и в некотором смысле оно имеет дело с тем и с другим, а
в некотором смысле - больше с действительно
существующим; так что и такого рода знания хотя и должны
быть направлены на противоположности, но на одну - самое
по себе, а на другую - не самое по себе, ибо первую
уразумевают как самое по себе, а вторую - в известной
мере привходящим образом, ибо противоположное [первой]
объясняют через отрицание и удаление; в самом деле,
противоположное - это основная лишенность, а она и есть
удаление одной из обеих противоположностей. И так как
противоположности не существуют в одном и том же, знание
же есть способность уразумения, а душа обладает началом
движения, то в то время как полезное для здоровья
вызывает только здоровье, способное нагревать - только
тепло и способное охлаждать - только холод, сведущий же-
то и другое. Ибо уразумение касается и того и другого,
хотя не одинаково, и находится в душе, обладающей
началом движения; так что тем же началом душа будет
двигать то и другое, связывая их с одним и тем же.
Поэтому способное к уразумению действует противоположно
(тому, как действует неспособное к уразумению), ибо
противоположности объемлются одним началом - разумом.
Ясно также, что способности делать или претерпевать
надлежащим образом сопутствует способность просто делать
или претерпевать, но этой способности первая - не
всегда: ведь тот, кто делает надлежащим образом, должен
также и делать, но тот, кто просто делает, не
обязательно делает и надлежащим образом.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Некоторые, однако (например, мегарцы), утверждают, что
нечто может действовать только тогда, когда оно
действительно действует, когда же не действует, оно и не
может действовать; например, тот, кто не строит дом, не
может строить дом, а это может [лишь] тот, кто его
строит, когда он его строит,- и подобным же образом во
всех других случаях. Нелепости, которые следуют отсюда
для них, нетрудно усмотреть. Ведь ясно, что ни один
человек в таком случае не будет и строителем дома, если
Пирамида