или уродливаго, или больного, или коростоваго, или паршиваго, такихъ не приносите Господу и въ
жертву не давайте ихъ на жертвенннкъ Господень. Тельца и агнца съ членами несоразмерно
длинными или короткими, въ жертву усердiя принести можешь, а если по обету, то это не угодно
будетъ Богу. Животнаго у котораго ятра раздавлены, разбиты, оторваны или вырезаны, не
приносите Господу. И изъ рукъ иноземцевъ не приносите всехъ таковыхъ въ даръ Богу; не
прiобретутъ они вамъ благоволенiя” (Лев. 22, 19-25). Когда въ эпоху упадка религiозной веры и
благочестiя евреи не соблюдали этихъ требованiй, Богъ неоднократно обличалъ ихъ за это чрезъ
Своихъ пророковъ. Такъ, напр., говоритъ Господь устами Малахiи (1, 8. 13; 14): “Когда приносите
въ жертву слепое, не худо ли этое Или когда приносите хромое и больное, не худо ли этое Поднеси
это твоему князю: будетъ ли онъ доволенъ тобою и благосклонно ли приметъ тебяе Приносите
краденое, хромое и больное: могу ли съ благословенiемъ принимать изъ рукъ вашихъе Проклятъ
лживый, y котораго въ стаде есть неиспорченный самецъ, и онъ далъ обетъ, а приноситъ въ жертву
Господу поврежденное”.
4) Предназначенное для принесенiя въ жертву животное нужно было “поставить предъ
Господомъ”. Поставить предъ Господомъ – это значило привести животное къ дверямъ скинiи
собранiя (Лев. 1, 3). Когда въ Iерусалиме былъ построенъ храмъ, жертвенное животное, съ пенiемъ
установленныхъ псалмовъ, вели во дворъ храма по многочисленнымъ ступенямъ различныхъ
переходовъ. Если въ это время оно издавало какой либо звукъ, его признавали неугоднымъ Богу и
въ жертву не приносили.
5) Животное, приведенное во дворъ скинiи или Iepycaлимскаго храма, встречалъ
священникъ (иногда и самъ первосвященникъ) и, возложивъ на его голову свою руку (Лев. 1, 4),
читалъ положенныя молитвы объ очищенiи греховъ израильтянъ, пожелавшихъ принести
животное въ жертву
6) По прочтенiи этихъ молитвъ, священникъ бралъ въ правую руку свою большой
отточенный жертвенный ножъ и моментально умерщвлялъ имъ животное. Если въ этотъ моментъ
животное издавало какой либо звукъ, жертву признавали неугодною Богу и никакихъ дальнейшихъ
действiй не совершали.
7) Кровь закланнаго животнаго, признаннаго угоднымъ Богу, собирали въ особый медный
сосудъ – и священникъ прежде всего обмазывалъ ею со всехъ сторонъ рога жертвенника, затемъ
окроплялъ самый жертвенникъ, большимъ пальцемъ правой руки семь разъ бросалъ ее на чудную и
весьма ценную завесу храма, а кровь оставшуюся въ cocуде выливалъ у подножiя жертвенника.
8) Отрезавъ затемъ голову у закланнаго животнаго, священникъ крестообразно разрезывалъ
трупъ его на четыре части. Одну часть (левоe плечо съ сердцемъ) онъ бралъ въ правую руку и,
поднявъ ее вверхъ, восходилъ по ступенямъ на жертвенникъ, где уже пылалъ костеръ сухихъ
дровъ; тамъ, “потрясая предъ Господомъ” жертвеннымъ мясомъ, т. е. показывая его крестообразно
на вcе четыре стороны, онъ бросалъ его въ огонь со словами: “святая святымъ”, ибо это была
“великая святыня у Господа”. Другая часть жертвеннаго животнаго (правое плечо и часть груди)
была отдаваема въ пищу только священникамъ; остальныя же две части богомольцамъ, которые
должны были есть ихъ, какъ святыню, съ величайшимъ благоговенiемъ.
9) Особенно важное значенiе Божественное Откровенiе приписиваетъ жертвоприношенiю,
которое одинъ разъ въ годъ, въ день очищенiя, совершалъ непременно самъ первосвященникъ.
Этою жертвою онъ очищалъ отъ греховъ себя, домъ свой и все общество (Лев. 16, 1, 11, 17). Въ
жертву были приносимы козелъ и телецъ, кровь которыхъ первосвященникъ проливалъ уже не
предъ жертвенникомъ, какъ обыкновенно, а предъ самымъ ковчегомъ завета во святомъ святыхъ,
после предварительнаго исповеданiя надъ жертвенными животными греховъ всего народа.
Имея въ виду именно это жертвоприношенiе, апостолъ Павелъ говоритъ: “Христосъ,
Первосвященникъ будущихъ благъ, не съ кровiю козловъ и тельцовъ, но съ Своею Кровiю
однажды вошелъ во святилище и прiобрелъ вечное искупленiе” (Евр. 9, 11, 12; срв. 7, 24 – 28; 8, 1
– 3, 6; 10, I – 14).
10) Какъ особенность этого жертвоприношенiя или этой “жертвы за грехи всего народа”,
нужно отмеить то, что, по повеленiю Божiю, хотя кровь козла и тельца была проливаема во
святомъ святыхъ предъ ковчегомъ завета, но самые трупы ихъ были сожигаемы не на
жертвеннике, а непременно вне стана, впоследствiи даже за стенами Iерусалима. “А тельца за
грехи и козла за грехъ, которыхъ кровь внесена была для очищенiя святилища, – говоритъ Господь
(Лев. 16, 27), – пусть вынесутъ вонъ изъ стана и сожгутъ на огне кожи ихъ, и мясо ихъ, и нечистоту
ихъ”. Имея въ виду это постановленiе ветхозаветнаго закона, апостолъ Павелъ такъ изъясняетъ его
мессiански-прообразовательное значенiе. “Такъ какъ тела животныхъ, которыхъ кровь, для
очищенiя греха, вносится первосвященникомъ во святилище, сжигаются вне стана, – то и Iисусъ,
дабы освятить людей Кровiю Своею, пострадалъ вне вратъ” (Евр. 13, 11, 12).
Что ветхозаветные евреи понямали прообразовательное мecciанское значенiе своихъ
кровавыхъ жертвоприношенiй, – въ этомъ сомневаться невозможно. Изображая страждущаго
Мессiю, пророкъ Исаiя (53, 7) заимствуетъ для этого черты именно изъ ветхозаветныхъ кровавыхъ
жертвоприношенiй: “Онъ истязуемъ былъ, но страдалъ добровольно и не открывалъ устъ Своихъ;
какъ овца веденъ былъ Онъ на закланie, и какъ агнецъ предъ стригущимъ его безгласенъ, такъ Онъ
не отверзалъ устъ Своихъ”. Конечно, такимъ языкомъ Исаiя не могъ бы говорить, если бы его
читатели-евреи не имели понятiя о прообразовательно-мессiанскомъ значенiи своихъ кровавыхъ
жертвоприношенiй. Отъ всехъ приносившихъ кровавыя жертвы Господь решительно требовалъ
смиренiя, сокрушенiя о грехахъ и веры въ будущее искупленiе (срв. Лев. 16, 29, 31; Ис. 50, 19).
Легкомысленно думаютъ многiе рацiоналисты (Фонъ-деръ-Альмъ, Ренанъ и др.), будто бы
сущность кровавыхъ жертвоприношенiй состояла только въ умерщвленiи и сожженiи жертвеннаго
животнаго. Кровавыя жертвоприношенiя сами по себе, безъ соответствующаго внутренняго
настроенiя молящихся, безъ сокрушенiя о грехахъ и безъ веры въ обетованаго Искупителя,
совершенно не имели никакого значенiя: они не только не были угодны Богу, по даже были
противны Ему. Давидъ говоритъ: “Жертва Богу духъ сокрушенный” (Пс. 50, 19). Соломонъ учитъ:
“Жертва нечестивыхъ – мерзость предъ Господомъ” (Причт. 15, 8), “особенно когда приносятъ ее
съ лукавствомъ” (21, 27). Чрезъ пророка Исаiю (66, 3) Самъ Богъ говоритъ: “Беззаконникъ,
закалающiй вола, – тоже, что убивающiй человека: приносящiй агнца въ жертву – то же, что
удушающiй пса”. “Къ чему Мне множество жертвъ вашихъ, говоритъ Господь. Я пресыщенъ
всесожженiями овновъ и тукомъ откормленнаго скота, крови тельцовъ, и агнцевъ, и козловъ не
хочу” (Ис. 4, 11). Чрезъ пророка Iеремiю (6, 20) говоритъ Богъ евреямъ, не слушавшимъ его словъ и
отвергшимъ законъ Его: Всесожженiя ваши неугодны и жертвы ваши непрiятны Мне”. То же самое
можно читать у Амоса (5, 21,22), у Михея (6, 7) и у Сираха (34, 19).
Наконецъ, прообразовательное мессiанское значенiе ветхозаветныхъ кровавыхъ
жертвоприношенiи весьма ясно и убедительно зaсвидетeльствовано исторiею всего человечества.
Слово распятаго на Kpecте Искупителя: “совершишася” (Iоан. 19, 30) возвестило всему мiру, что
ветхозаветные прообразы уже утратили свое непосредственное значенiе. На Голгоее принесена
Вечная Жертва примиренiя, и все кровавыя жертвоприношенiя до-христiанскаго мipa стали
излишними и ненужными. Безъ всякихъ энергичныхъ внешнихъ меръ и воздействiй люди почему
то сами перестали веровать, какъ веровали раньше въ теченiе пяти тысячъ летъ, что кровавыя
жертвы угодны Богу. Ихъ перестали приносить не только евреи, но и язычники, еще не слышавшiе
благовествованiя о Христе.
Христiанская Церковь скоро установила свое совершенно определенное отношенiе къ
ветхозаветному обрядовому закону и къ его кровавымъ жертвоприношенiямъ. Уже въ первое
десятилетiе после Вознесенiя Господа нашего Iисуса Христа на небо, когда въ Церковь Христову
стали вступать, въ качестве ея действительныхъ членовъ, и язычники, некоторые христiане изъ
iудеевъ, и въ частности принадлежавшiе раньше къ фарисейской секте (Деян. 15, 5), потребовали
соблюденiя закона Моисеева и въ христiанстве, такъ какъ, по ихъ мненiю, христiанство
существуетъ будто бы только ради iудейства, какъ его дальнейшее раскрытiе: не будь-де iудейства,
не было бы и христiанства. Съ другой точки зренiя смотрели на этотъ вопросъ христiане изъ
язычниковъ: по ихъ пониманiю, наоборотъ – iудейство существовало ради христiанства, какъ
Пирамида