(Londinium), Женева (Genava), Милан (Mediolanum), Неймеген (Noviomagus), Бонн
(Bonna), Вена (Vindobona), Краков (Carrodunum).
И, наконец, позволительны сравнения между литературными текстами островных
кельтов и античными документами, касающимися кельтов континентальных, – они слу-
жат доказательством, которого не дает нам археология, поразительного религиозного
единства как в области учения, так и в отношении сплоченности жреческого сословия.
4. История религий и компаративизм.
Нам было бы достаточно отослать читателя к работам Ж.Дюмезиля, чтобы дать
полное и точное определение дисциплины, которая существует на протяжении полуве-
ка под разными названиями. Сначала ее называли историей религий, но таковая
включает все религии, включая новейший католицизм, который, вполне очевидно, не
является предметом наших исследований. Затем название было уточнено как сравни-
тельная история религий, совсем недавно как сравнительная мифология и наконец,
совсем коротко – компаративизм, где в одном слове соединились материал и метод
его исследования. Ни одно из этих названий не является достаточно точным, так как на
деле речь идет об исследовании, общем или детальном, совокупности традиций и ве-
рований индоевропейцев.
В действительности история религий, как мы ее здесь понимаем, отлична от ис-
тории в смысле исследования событий прошлого согласно хронологическому порядку, в
котором они происходят; она представляет собой исследование мифов и структур, ко-
торые характеризовали индоевропейскую традицию до включения ее в историческое
время с помощью христианства. Следовательно, история религий, определенная таким
образом – это дисциплина, которая лучше всего подходит для иследования кельтов,
Галлии и Ирландии. Однако в этом ряду особо выделяется Ирландия, благодаря богат-
ству и архаичности средневековых ирландских текстов.
Между тем, Ирландия – это еще не весь кельтский мир. Мы можем с самого на-
чала внутренне, в рамках кельтского мира, сравнивать континентальную древность,
главным образом галльскую, и островное средневековье, особенно ирландское. Необ-
ходимо постоянное сравнение разных времен. При этом хронология часто является
помехой, так как миф выпадает из времени и фиксируется во внеисторических структу-
рах, которые были ослаблены христианизацией в Ирландии, но все-таки не исчезли.
Однако не менее важно и сопоставление с данными других культур, без которого
любое сравнение, какой бы природы оно ни было, ничтожно и бесперспективно. Ориги-
нальность и необычайная интеллектуальная сила работ Жоржа Дюмезиля заключается
в методологической смелости индоевропейских сравнений. Он отважился реабилити-
ровать «варварские» или неклассические культуры, сравнив их сначала друг с другом,
а затем с греко-римскими данными. От Ирландии до Индии, от Галлии до Греции, вклю-
чая Рим и Германию – такова совокупность мифических тем и схем социальных и тео-
логических структур, которые рассмаривает Дюмезиль. Откровенно говоря, нет ни од-
ного религиозного феномена, который был бы совершенно уникален для всего ареала,
однако существует достаточно тождественнных или схожих феноменов, поэтому срав-
нивают не детали, а целые серии аналогичных явлений. Идеология трех функций, жре-
ческой, воинской и производственной, присутствует в индийской «Манавадхармашаст-
ре», в кратком описании Галлии I века до н.э., которое оставил Цезарь и в ирландском
мифологическом предании «Битва при Маг Туред» (Сath Maighe Tuireadh), из рукописи
XV века, что определенно доказывает плодотворность такого сравнения. И это доказа-
тельство является еще более веским при сравнении различных аспектов богов герман-
цев, римлян и греков.
Сейчас то, что прежде воспринималось как кощунство, стало примером мудрости
и единственным возможным научным подходом. Не нужно забывать, что тройственная
идеология – это уникальное индоевропейское и дохристианское явление (которое
безуспешно пытались отыскать в Библии) и оно может послужить средством для углуб-
ления наших знаний о кельтской традиции, если будут изучены его источники. Добавим,
что тройственная идеология индоевропейцев, такая подчеркнутая и жесткая в индий-
ских кастах, для нас является неосязаемой традиционнной данностью, несмотря на ре-
ально существующую европейскую гибкость классов и функций.
5. Фольклор и этнография.
В компаративистских исследованиях также пытались использовать фольклор вку-
пе со всем тем, что могло в нем сохраниться от предшествующих эпох. Основной прин-
цип этого метода бесспорен, хотя в большинстве случаев фольклор является материей
столь же обширной, сколь и трудно определимой. Это равным образом касается этно-
графии и «народных преданий», сущность и время возникновения которых часто оста-
ются неясными. Термин «фольклор» с одинаковой легкостью описывает как масштаб-
ные исследования Фрэзера о народах, называемых «первобытными», так и моду на
волынку на летних туристических праздниках в Бретани в XX веке, а, может быть, даже
французские легенды о Гаргантюа и Мелузине. Все эти феномены, разумеется, должны
быть изучены, но требуют разных подходов.
Надо ли уточнять, что народная память в любом случае не может восходить к
кельтскому периоду? Когда один бретонский gwerz (жалобная песнь – Г.Б.) сообщает о
событиях времени Людовика XV, это почти крайняя хронологическая граница фолькло-
ра. Попытки интерпретации галльских или галло-римских религиозных фактов посред-
ством фольклорных аналогий или современных предрассудков представляют собой
чистую утопию. Под такими заголовками, как «французская мифология» или «мифоло-
гия Швейцарии», если они означают что-то другое помимо области исследования, не
может скрываться ничего, кроме поспешных обобщений или рискованных сопоставле-
ний, так как очевидно, что ни Франция, ни Швейцария не обладают национальной ми-
фологией за исключением нескольких общих мифологем во всем фольклоре. Плохо
верится, что кальвинизм мог позволить существовать галльской мифологии в фолькло-
ре Севенн или кантона Женева. Однако с методологией и терминологией обращаются
весьма бесцеремонно.
Мифологические темы могли сохраниться в народных легендах в виде весьма
точных, но случайных реминисценций, и найдется лишь несколько ирландских и счита-
ное число бретонских сказок (некоторые из них были одновременно спасены и разоре-
ны Эмилем Сувестром в «Бретонском очаге» (Le Foyer Breton)), которые могли бы по-
служить отчетливой иллюстрацией этих тем. Наиболее поразительный пример связан с
бретонской «ночной прачкой», которая функционально наследует Морриган, ирланд-
ской богине войны. Но эти мифологические темы уже непонятны самим рассказчикам.
Более того, они мигрируют вместе со сказками, в которые включены, так что их нацио-
нальная принадлежность представляется подчас неопределенной.
Речь отнюдь не идет о том, что мы утверждаем или подразумеваем превосходст-
во или ничтожность той или иной дисциплины. Необходимо констатировать и напом-
нить в этом случае, что у каждой дисциплины есть свои методы и свои собственные
цели. Невозможно и не должно рассматривать ирландский миф как настоящую литера-
Пирамида