В Ильешах, столь известных петербургским православным жителям, тысячами
отправляющимся туда на Ильинскую пятницу по Балтийской дороге, наблюдается
следующая поразительная картина: над опущенными долу головами коленопреклоненных
богомольцев проносится, высоко поднятая на носилках, тяжелая киота с деревянным
изваянием явленного образа Пятницы. С трудом продвигаясь вперед, счастливая и
восторженная группа богоносцев лишь благодаря ловкости, приобретенной долгим
опытом, никого не увечит в этой цепи неловко распластавшихся по земле людей.
Замедляемый всякими помехами, крестный ход из храма Великого Николы (с приделами
пророка Илии и мученицы Параскевы) направляется к часовне, находящейся в
полутора верстах от него, т. е. от места "поставления" чудотворной иконы к месту
ее "явления".
Здесь, подле самой часовни, стоит развесистая старая береза, служащая, как
священная, предметом благоговейного почитания. В кору ее, на некоторой высоте от
земли, врос булыжный камень так глубоко, что теперь едва приметен. По легенде,
это — тот самый камень, который был брошен озлобленным, сладострастным дьяволом
в убегающую от его соблазнов Пятницу, спасавшуюся на этом дереве. А подле
дерева, у самого корня, есть другой камень, который привлекает главное внимание
всех богомольцев. Это — тот камень, на который уперлась стопою Пятница, чтобы
быстро вскочить на дерево, и оставила тут глубокий след стопы своей. Вода,
скопляющаяся здесь, признается народом за слезы праведницы, плачущей о людских
прегрешениях. Эта вода врачует от всяких болезней, и преимущественно глазных,
точно так же, как и песок и мелкие камушки95, рассыпанные на этом святом месте,
и как церковный колокол, под который, во время благовеста, становятся глухие в
надежде исцеления.
Наше внимание в настоящем случае, главнейшим образом, останавливает этот
след человеческой ноги, почитаемый таковым в силу слепого фанатизма, но на самом
деле не имеющий ни малейшего сходства с обыкновенным следом человека, уже ввиду
своей чрезмерной величины. Замечательно, что подобного рода камни, существующие
во множестве, пользуются благоговейным почитанием не только среди православного
населения, но и в католическом мире, причем суеверное воображение народа создает
целые легенды о происхождении этих камней, окружая их ореолом святости. Так,
например, подобного рода камень указывают в почаевской Успенской лавре, близ
австрийской границы. Такой же камень, называемый "стопою", с изображением креста
и славянской надписью, в течение не одного столетия усердно лобызают поклонники
в местечке Лукомле (Сенненского уезда Могилевской губ.). В церковь, охраняющую
изваяние Пятницы, во вторую пятницу после Пасхи собирается до трех тысяч
богомольцев из трех соседних губерний (Могилевской, Витебской и Смоленской), и
находящийся здесь камень-стопу, о котором не сохранилось даже легенды и на
котором уже нельзя разобрать вконец истершуюся надпись, чтут не менее самого
образа. В 3—4 верстах от г. Пошехонья (Ярославской губ.), около часовни-прощи,
близ села Федоровского, лежит камень с круглыми углублениями, собирающими
дождевую воду. Эта вода также считается целебной и ежегодно (11 сентября)
привлекает массу .богомольцев. На месте, где стоит часовня, спал некогда
благочестивый человек, которому явилась во сне преподобная Феодора
Александрийская и повелела построить на том месте часовню. Проснувшись,
благочестивый человек святой жены не видал, но заметил на камне следы ее ног96.
Также на камне следы ног оставил Зосима Соловецкий, в 40 верстах от с. Белого,
на Мете, в Боровичском уезде, Новгородской губернии, отдыхавший здесь на пути в
Новгород, куда он шел для исходатайствования у веча владельческой записи на свой
пустынный остров (27 сентября ходят сюда к "камню" для поклонения). Коневецкий
монастырь, стоящий на одном из островов Ладожского озера, сберегает внушительной
величины скалу, одиноко стоящую и называемую Конь-камень, давший свое имя и
острову, и обители. До прибытия сюда преп. Арсения жители, боготворившие этот
камень, ежегодно оставляли здесь в жертву богам лошадь. Св. Арсений приступил к
камню с молитвой, окропил его св. водой и на вершине водрузил крест. Боги-духи,
в виде черных воронов,. улетели, а воздвигнутая наверху часовня, сделавшись
предметом почитания, наглядно показывает тот прием, каким пользовались
пустынники в борьбе с языческими суевериями97. Таково однообразие верований, при
поражающем различии народного характера, расового происхождения, при полнейшей
политической и географической отчужденности. Не исчезает это изумительное
сходство и в дальнейшей последовательности, хотя бы ввиду той связи, которая
существует между обоготворением воды и почитанием осеняющих родники деревьев.
Наши "заповедные рощи" по своему происхождению и по своей идее, несомненно,
имеют много общего с священными пущами глубокой древности: и там, и здесь
"заповедь" преследует одну цель — охрану деревьев. Несомненно точно так же, что
охрана, опиравшаяся на страх и совесть каждого, была более деятельна и
спасительна, чем нынешняя усердная и бдительная стража и больно бьющие по
дырявым карманам денежные штрафы. Нельзя и предположить себе, чтобы могли быть
допущены такие хищнические набеги беспощадного топора, какие возможны теперь,
под властным влиянием подкупа и под защитою корыстолюбивых властей. Только один
огонь да острые зубы времени могли тут хозяйничать и оставаться без наказания;
но и против них существовали препоны в виде различных предохранительных мер,
каковые отчасти можно наблюдать и теперь. Опасение навлечь на себя тяжкий грех и
в настоящее время служит главною уздою для тех порушителей не писанного, но
гласного закона, которых не коснулась еще городская цивилизация и куда не дошел
еще купец-съемщик и подрядчик. В Грязовецком уезде (Вологодская губ.) грешит
тяжко даже тот, кто решается срубить всякое старое дерево, отнимая таким образом
у него заслуженное право на ветровал, т. е. на естественную, стихийную смерть.
Такой грешник либо сходит с ума, либо ломает себе руку или ногу, либо сам в
одночасье (скоропостижно) помирает. Та же участь (по убеждениям тотемских
лесовников) постигает и того, кто решится срубить дерево, посаженное руками
человека и взлелеянное им. В Орловской губернии считаются неприкосновенными
рощи, выросшие на церковищах — местах старых церквей: "Все равно, что в церковь
залезть (говорят тамошние жители), что бревно вырубить", а потому, при нужде,
эти деревья могут идти лишь на постройку новой церкви или на поправку старой
часовни. В Вологодской губернии (Никольский уезд) нарушителей целости заповедных
рощ непременно должна убить молния, как убила она одного крестьянина тотчас
после того, как он подсек без всякой надобности огромную пихту, росшую в том
лесу, который, видимо для всех, был не только заповедным, но и спасительным, так
как корнями своих деревьев он скреплял почву обсыпчивого песчаного берега реки
Вохмы, на высоком и почти отвесном берегу которой сберегалась издревле
Тихоновская церковь. В селе Бруснеце (Тотемский уезд) до сих пор цела священная
сосна; под ней некоторые благочестивые люди ежегодно видят, во время пасхальной
заутрени, горящую пудовую восковую свечу. Не выходя из тех же вологодских лесов,
еще достаточно сохранившихся, наталкиваемся на подобную заповедную рощу в
Кадниковском уезде (при деревне Глебове), замечательную по необыкновенно старым
деревьям. Об одном из них — высокой сосне — сложилось даже предание, что она не
поддается никаким человеческим усилиям: вместо отброса щепы мечет искры,
неисправимо тупит лезвие топора, а сам смельчак, дерзнувший рубить эту сосну,
непременно надорвется нутром, начнет чахнуть и невдолге помрет. Другая же ель
Пирамида