Дальше была пустота.
Никто не увидел, как Мелькор оплакивал последнего из Эльфов Тьмы. А он просто сидел
ветреной ночью под звездным небом, среди черных маков и молча смотрел на звезды. Он сам
вырыл могилу, уложил Гэлторна, как на ложе сна, и долго сидел у холмика свежей земли.
Утром, с первыми лучами солнца сквозь землю пробился росток мака...
Из "дневника" Майдроса:
...Мы-то мнили себя величайшим народом в Средиземье, но с Элве приходится
считаться. Он выше родом любого из нас, и жена его - Майя. Правда, он лишь одного хочет -
чтобы мы к нему не лезли. Он ненавидит нас за Алквалондэ, но воевать с нами, похоже, не
собирается. Тем лучше для него. Я-то помню кровь Тэлери на своем мече. Сам зарубил
пятерых. А Синдар
- варвары. И пусть Элве хоть трижды благословен Валар, но лезть в наши дела ему не советую.
Да, он силен. Да, его королевство огромно. Но теперь оно - лишь остров в море Нолдор, так что
все его грозные слова не страшнее дождя. Пусть сидит тихо.
...Странно, мы ничего о них не знаем.
...Однако ссориться с ними не надо. Может, когда-нибудь они пригодятся, как союзники,
хотя Элве запретил своим общаться с родом Феанаро и говорить на Квэниа.
...Почему Враг не нападал на них никогда? Не очень-то верю я в силу заклятий Мелиан.
Она только Майя. Враг же Вала, будь он проклят. Или, действительно, нет ему дела до них?
Нет, не венец Мелиан - защита для Синдар, а мы. Изгнанники. Запад держит Нолофинве и
прочая наша родня. Восток же наш. И стена королевств Нолдор крепче стены чар Мелиан.
Элве - я не могу его называть Элу, это слишком грубо звучит на их варварском наречии,
- не отказывается от союза с Нолдор, но нас, сынов Феанаро, он ненавидит. Зато потомство
Индис у него - лучшие гости... И никакой благодарности, хотя в битвах с Врагом мы, Нолдор,
защищали его покой! Мы сам край Врага держали в осаде, и наши мечи - ограда и защита
миру! Это я и Нолофинве отбросили Орков от Дортониона, и после Славной Битвы никто из
них не смеет соваться на юг!
...Все чаще я склоняюсь к той мысли, что проклятья Мандоса нам все же не одолеть.
Воистину, мы Лишенные. Лишенные всего. Лишенные Валинора, ибо с позором мы туда не
вернемся. Лишенные первородства и права на корону - это уже сделал я. Лишенные любви
других. Лишенные славы. Хотя мы все, сыны Феанаро, никогда не бежали в бою, хотя мы -
сердце нашей великой войны, слава ее достается потомкам Индис.
Не знаю, может наши подвиги не столь ярки, как деяния Финакано, что сразился с
драконом, но разве стоять насмерть железной обороной, храня покой Белерианда - не подвиг?
...Мы лишены даже приязни Людей. Впрочем, что мне за дело до Смертных, которым
никогда не постичь величие наших замыслов. Однако Нолофинве и Финарато охотно опекают
их. Может, это и верно. Нам нужны воины. Правда, поражаюсь моему братцу Карантиру. Он и
с нами-то ужиться не может, а их - приветил. Не думаю, чтобы сердечно привязался к ним.
Скорее всего из-за того, что они спасли его шкуру. Просто собирает воинов. А я в этом деле
заодно с Элве. Нечего радоваться тем, кто пришел отнять наши права. Однако эти однодневки
оказались горды, и золото за кровь не очень-то берут...
ПОВЕСТЬ О ЯРОМ ПЛАМЕНИ. 456 ГОД I ЭПОХИ. ДАГОР БРАГОЛЛАХ
- Брат!
Его пришлось окликнуть еще раз, прежде чем он оторвал взгляд от уже пустого
серебряного кубка.
- Айканаро, о чем ты опять задумался? Ты что, не слушаешь меня?
- Нет, почему же, - неспешно ответил князь, медленно поднимая звездно-ясные глаза. - Я
все слышал. И думал я именно о твоих словах, государь и брат мой.
- И что ты скажешь?
- Только то, что ты прав. Равно как и государь наш Инголдо-финве. Моргот уже зализал
раны, и затишье отнюдь не свидетельствует о его слабости. Он явно готовит удар. Нам, в
Дортонион, это видно лучше, чем кому-либо другому. Воздух тяжел от надвигающейся беды, и
тени длинны. И трижды ты прав в том, что мы должны объединиться и нанести удар первыми.
У нас достанет сил - было бы единство.
- Его-то и недостает... Но, может, все-таки мне удастся убедить сородичей, - Финрод
тяжело и мрачно произнес это слово. - Людей мне уговаривать не приходится - они готовы
биться.
- Может, и удастся. Кто не знает силы слова златогласого и златоустого Финарато! -
Айканаро слегка усмехнулся; что-то язвительно-горькое таилось за этой усмешкой.
- Я чем-то обидел тебя, брат?
- Нет, государь. Я просто говорю, что ты умеешь убеждать. Только это. Повисло
неловкое молчание. Владыка Нарготронда долго смотрел на
своего младшего брата. Он и Ангарато - младшие - были любимцами всей
семьи. Даже сейчас Финрод думал о нем с потаенным сочувствием старшего -
как о мальчике. Мальчик... Высок, как и все в роду Арафинве. Широкоплеч, а
в поясе узок и гибок, словно девушка. Как-то сестрица Нэрвен шутки ради
опоясала его своим пояском - так сошелся. Мальчишка зарделся и убежал... Мальчишка...
Недаром ему дали огненное имя. Брови Феанаро - почти сходящиеся к переносице, словно знак
злого рока рода Финве. И огненно-золотые волосы, длинные, чуть не до середины спины -
негаснущий огонь Золотого Древа Арафинве. Весь какой-то острый, с надрывом во всем своем
облике - и резкость движений, и ранящая острота длинных ресниц, и - как молния - удар
взгляда сияющих глаз. И совсем не юношеский твердо сжатый рот с горькими складками в
углах губ.
- Так и не можешь не вспоминать? Не можешь простить? - тихо спросил Финрод.
Снова - всплеск звездного пламени из-под черных ресниц:
- Что и кому мне прощать? Не вспоминать... Я Элда, брат. А мы лишены милости
забвения. И не тебе рассказывать об этом.
Финрод отвел глаза, стиснув зубы. Больно бьет... Наверное, из-за своей боли не видит,
что делает. Страшное горькое воспоминание - эти спокойные глаза, прекраснее которых нет
ничего на свете. Этот чарующе-бесстрастный голос... "Я не нарушу воли Короля. Я не могу
уйти. Но у ног Его буду молить о милости к изгнанникам. Прощай, Финарато..." Прощай... Он
тряхнул головой:
- Сейчас война, брат. Думай об этом.
- О! Если бы я был из дома Феанаро... Но ведь и ты не ради войны пришел в Эндорэ.
Война - это лишь налет на стали жизни. А жизнь выше войны. И вот о ней ты велишь мне не
думать? Да плевать мне на эту клятву, на эти, в конце концов феаноровы, камни! И будь они
тысячу раз благословенны - иначе я не узнал бы, каково это - любить. Я не встретился бы с
Андрет.
- Брат... брат, ты не должен, не должен думать о ней!
- И это ты мне говоришь, Атандил, Друг Людей? И ты тоже считаешь, что Смертная не
пара Нолдо? - Айканаро резко поднялся из-за стола.
- Нет, ты меня не понял, брат. Мы просто разные. И нашей крови не смешаться. Разве что
в бою. Так воду не смешать с маслом, даже если растопить его.
- Да о чем ты говоришь! Ты же сам знаешь - Элда любит один раз и на всю жизнь, и того,
кого ему суждено любить! Значит, я, Элда, и она, Человек, - мы суждены друг другу! Значит,
мы не разные, пойми же это!
- Хорошо, хорошо, брат... Но подумай сам - она недолговечна. Скоро поблекла бы ее
красота, а ты остался бы юн. Каково было бы ей? Ты разлюбил бы ее. Даже если не сказал бы
этого - разве так тяжело понять? Разве это не унижение - сознавать, что ты ждешь, пока она
умрет?..
Пирамида