чарующей, нежели Тинфанг Трель под луной, и никто не видел
подобной веселой
живости, разве только в цветущих садах Валинора, где на
неувядающих зеленых
лужайках танцует Несса.
Даже ночью, когда бледно сияла луна, могли они играть и
танцевать, и они не
боялись, как боялась бы я, ибо власть Тинвелинта и Гвенделин
удерживала зло
вдали от лесов, и Мелько еще не беспокоил их, а Люди жили за
холмами. В то время
место, которое любили они более всего, было затененным, и вязы
росли там, и буки
тоже, но они были не очень высокими, и рос там редкий орешник,
покрытый белыми
цветами, а земля там была влажной, и под деревьями росло
множество туманных
болиголовов. Однажды в июне играли они там, и белые головки
болиголовов были
подобны облакам, обнявшим стволы деревьев, и Тинувиэль
танцевала там до тех пор,
пока не наступил поздний вечер, и налетело туда множество
белых мотыльков.
Тинувиэль, будучи фаэри, относилась к ним не так, как делают
это большинство
Людей, хотя и не любили она жуков, и пауков никто из Эльдар не
коснулся бы,
помня про Унгвелианте - но сейчас белые мотыльки порхали над
ее головой, и
Дайрон играл угрюмые трели, когда внезапно случилось нечто
странное.
Никогда не слышала я о том, как Берен прошел туда через холмы;
был он, как ты
услышишь, храбрее многих, и, возможно, одна лишь любовь к
странствиям провела
его сквозь ужасы Железных Гор, до тех пор, пока не достиг он
Земли По Ту
Сторону.
Был Берен Номом, сыном Эгнора лесника, который охотился в
мрачнейших3 местах на
севере Хисиломе. Страх и подозрение были среди Эльдар и тех из
их рода, кто
попробовал рабства Мелько, и в этом напомнили о себе злые дела
Номов в Гавани
Лебедей. В то время настолько распространилась среди народа
Берена ложь Мелько,
что поверили они всему плохому, что говорилось о сокрывшихся
Эльфах, но вот
увидел он Тинувиэль, танцующую в сумерках, в серебристо-
жемчужном платье, и ее
босые белые ноги мелькали среди стеблей болиголова. Тогда
Берен не задумался,
Вала ли перед ним, или Эльф, или дитя Людей, и скрытно
подобрался ближе, чтобы
рассмотреть ее; и он прислонился к молодому вязу, что рос на
холме, и оттуда мог
смотреть вниз, на маленькую поляну, где она танцевала, ибо
очарование сделало
его слабым. Такой стройной была она и такой прекрасной, что
встал он небрежно на
открытом месте, чтобы лучше рассмотреть ее, и в этот миг
полная луна ярко
засияла среди ветвей, и Дайрон увидел лицо Берена. Тотчас же
понял он, что был
тот не из их народа, а все Эльфы Леса считали Номов Дор ломина
вероломными,
жестокими, которым нельзя было верить, поэтому Дайрон уронил
свой инструмент и
крича: "Беги, беги, Тинувиэль, враг бродит в этом лесу" ", он
быстро бросился
бежать через лес. В то время Тинувиэль, будучи в изумлении, не
последовала за
ним, ибо не поняла сразу его слов, и зная, что не может бежать
или перепрыгивает
через препятствия так же смело, как ее брат, она скользнула в
белые болиголовы и
спряталась под очень высоким цветком со многими широко
разросшимися листьями; и
в своем белом одеянии похожа она была на брызги лунного света,
мерцающего сквозь
листья на земле.
Тогда Берен был опечален, ибо был он одинок и огорчен их
испугом, и везде искал
он Тинувиэль, подумав, что она не убежала. Так внезапно он
положил свою ладонь
на ее изящную руку под листьями, и с криком бросилась она
прочь от него и
упорхнула так быстро, как могла, в бледном свете, мелькая то
здесь, то там,
среди стволов деревьев и стеблей болиголова. Легкое касание ее
руки заставило
Берена с еще большим пылом искать ее, и он последовал за ней,
но все же
недостаточно быстро, ибо в конце концов она убежала от него и
в страхе достигла
обители своего отца; много дней затем не танцевала она в лесу.
Великим горем было это для Берена, не оставившего те места,
надеясь вновь
увидеть танец этой прелестной эльфийской девы, и он
странствовал в лесу,
Пирамида