уносят его вдаль.
Но даже теперь ведомы были Эриолу и смех, и веселье, и музыка,
и песни в
обителях Кортириона - самому Эриолу страннику, чье сердце
ранее не знало отды-
ха. Наступал теперь серый день, и тусклый бесцветный полдень,
но внутри был свет
огня, доброе тепло, и танцы, и шум веселых детей, ибо Эриол
затеял игру с де-
вочками и мальчиками в Зале Возобновленной Игры. Вот, наконец,
устали они от
собственного веселья и расселись на ковриках вокруг очага, и
маленькая девочка,
одна из них, сказала: "Расскажи мне, о Эриол, легенду".
"Что должен рассказать я, о Веанне?", сказал он, и она,
вскарабкавшись к нему на
колени, сказала: "Легенду о Людях и детях в Великих землях,
или о твоем доме - а
есть ли у тебя там сад, такой, как есть у нас, где маки растут
и аню- тины
глазки, подобные тем, что растут в моем углу у Беседки
Дроздов".
Теперь я даю рукописную версию оставшейся части "Перехода":
Затем Эриол рассказал ей о своем доме, который был в древнем
городе лю- дей,
окруженном стеной, в то время осыпавшейся и разломанной, и
река текла рядом, и
над ней возвышался замок с огромной башней. "На самом деле,
очень высокая
башня",- сказал он, - "и высоко поднималась луна, прежде чем
лик лунного
человека оказывался над ней". "Была ли она так же высока, как
Тирин Ингиля?" -
сказала Веанне, но сказал Эриол, что он не может ответить, ибо
много лет прошло
с тех пор, как видел он тот замок или его башню, ибо "О
Веанне!", - сказал он, -
"Я жил там недолго, и не был там после того, как вырос и стал
мальчиком. Мой
отец происходил из народа побере- жья, и любовь к морю,
которого я никогда не
видел, была в моих костях, и мой отец возбуждал мою жажду, ибо
рассказывал он
мне легенды, что задолго до того расска- зывал ему его отец.
Затем моя мать
умерла во время осады того древнего города, жес- токой и
голодной, а мой отец
был убит в жестокой схватке на стенах, и в конце я, Эриол,
бежал на побережье
Западного моря, и жил в основном на груди волн или около
побережья с тех далеких
дней".
И теперь все дети вокруг него опечалены были всеми теми
горестями, что
обрушивались на тех, кто живет в Великих Землях, и войнами, и
смертью, и Веан-
не, крепко держа Эриола, сказала: "О Мелинон, никогда не ходи
на войну - или
тебе уже приходилось?"
"Да, достаточно часто", - сказал Эриол, - "но не на великие
войны земных королей
и могучих народов - ужасны они и жестоки, и многие прекрасные
земли и кра- сивые
творения, и даже женщины и хорошенькие девушки, подобные тебе,
Веанне Ме- линир,
поглощены и разрушены ими; но и честные поступки иногда видел
я, когда встречал
небольшие группы смелых людей, и с быстрыми ударами имелось
там дело. Но
посмотри, почему же говорим мы о таких вещах, малышка; не
лучше ли послушать о
моих первых приключениях на море?"
Все преисполнились тогда такого рвения, что Эриол рассказал им
о своих
странствиях по западным гаваням, о товарищах, что были у него,
и о портах, что
знал он, о том, как он потерпел крушение на далеких западных
островах и встретил
там, на- конец, на одном уединенном острове, старого моряка,
что предоставил ему
убежище, и как у огня в его одинокой хижине рассказывал он ему
странные легенды
о том, что есть за Западными морями, о Волшебных Островах и о
том, самом
одиноком, что лежит за ними. Давным-давно узрел он его
однажды, сияющий вдали, и
тщетно затем искал он его на протяжении многих дней".
"Затем постоянно", - сказал Эриол, - "плавал я всегда с
большим интересом по
западным островам, разыскивая еще истории подобного рода, и
таким образом случи-
лось так, что после многих великих путешествий прибыл я сам с
помощью Богов,
нако- нец, на Тол Эрессеа - туда, где сижу я сейчас,
разговаривая с тобой,
Веанне, по- ка не иссякли, наконец, мои слова".
Тогда, однако, попросил мальчик Аусир рассказать побольше о
кораблях и мо- ре,
но сказал Эриол: "Нет - ибо время уже Илфиниолу звонить в гонг
к ужину; пусть
Пирамида