«Чью сову послать? — спросил Гарри, карабкаясь по ступенькам. — Он сказал,
чтобы я больше не отправлял Хедвиг».
«Попроси Рона…»
«Ни о чем я Рона просить не буду», — резко ответил Гарри.
«Ну, возьми какого-нибудь из школьных филинов, это всем разрешается», —
предложила Эрмиона.
Они отправились в Совятню. Эрмиона дала Гарри кусочек пергамента, перо, и
бутыль чернил, потом зашагала вдоль длинного ряда насестов, рассматривая сидящих
там сов, пока Гарри сидел и писал письмо.
Дорогой Сириус,
Ты сказал, чтобы я держал тебя в курсе дел Хогвартса, так вот — не знаю,
слышал ли ты уже, но в этом году проводится Трёхмаговый Турнир, и в субботу
вечером меня избрали четвертым защитником. Кто положил записку с моим именем в
Огненный Кубок, сказать не могу, потому что я тут ни при чем. Другой защитник от
Хогвартса — Седрик Диггори, из Хаффлпаффа.
Он остановился и задумался. Ему вдруг захотелось что-нибудь рассказать о
том, как тяжела тревога, которая, кажется, навсегда поселилась у него в сердце
со вчерашнего вечера, но он не мог придумать, как бы это выразить, поэтому он
просто обмакнул перо в чернильницу и закончил:
Надеюсь, что ты в порядке, и Конклюв тоже.
Гарри.
«Вот и готово», — сказал он Эрмионе, поднимаясь на ноги и отряхивая с формы
солому. Хедвиг немедленно опустилась ему на плечо, хлопая крыльями, и подставила
лапу.
«Нет, тебя послать не могу, — Гарри оглядел школьных сов. — Придется
отправить кого-нибудь из них…»
Хедвиг ухнула, как громом громыхнула, и сорвалась с места так резко, что
поцарапала ему плечо. Пока Гарри привязывал письмо к ноге большого амбарного
филина, она сидела к нему спиной. Когда филин улетел, Гарри потянулся погладить
ее, но Хедвиг свирепо щелкнула на него клювом и взмыла к балкам крыши, прочь из
зоны досягаемости.
«Сначала Рон, теперь ты, — рассердился Гарри. — Я не виноват».
Если Гарри надеялся, что со временем все уляжется, и все привыкнут к его
роли защитника, то на следующий же день он понял, что напрасно обольщался. Когда
снова начались уроки, он уже не мог прятаться от всей школы — и было яснее
ясного, что, как и Гриффиндорцы, все остальные тоже думали, что он все это
подстроил сам. Но, в отличие от Гриффиндорцев, у них это успеха не имело.
Хаффлпаффцы, у которых всегда были отличные отношения с Гриффиндорцами,
стали держаться исключительно холодно и отчужденно. Чтобы это понять, хватило
одного урока по Травоведению. Не оставалось никаких сомнений, что Хаффлпафф
винит Гарри в покушении на славу своего защитника — а ведь Седрик был как раз
одним из тех немногих, от кого им хоть сколько-нибудь этой самой славы перепало:
это же он как-то раз победил Гриффиндор в матче по Квиддитчу. Эрни Макмиллан и
Джастин Финч-Флечли, с которыми Гарри обычно приятельствовал, не разговаривали с
ним даже когда им пришлось вместе пересаживать Ловкие Луковицы — но рассмеялись
довольно ядовито, когда одна луковица вырвалась у него из руки и крепко съездила
по лицу. Рон тоже не разговаривал с Гарри. Эрмиона сидела между ними, усиленно
поддерживая неклеящуюся беседу, но хотя ей оба отвечали как ни в чем не бывало,
друг на друга смотреть они упорно отказывались. Даже Профессор Росток, казалось
Гарри, стала суше с ним — и немудрено: она ведь была Главой Хаффлпаффа.
Во всякой другой ситуации он бы теперь только и ждал, как бы встретиться с
Хагридом, но Уход За Волшебными Животными означал одновременную встречу со
Слитеринцами — впервые после того, как он стал защитником.
Как и следовало ожидать, Малфой явился в хижину Хагрида со знакомым
выражением на лице, а именно, в полной ехидной готовности.
«А вот и защитник, мальчики, поглядите, — обратился он к Гойлу и Краббу,
едва подойдя на достаточное расстояние, чтобы Гарри мог его услышать. —
Захватили книжки для сбора автографов? Пользуйтесь случаем, а то я думаю, он
долго не протянет… половина из защитников на Трёхмаговом Турнире не выжила… Как
ты думаешь Поттер, на сколько тебя хватит? Пари держу, минут на десять с начала
первого задания».
Крабб и Гойл подхалимски заржали, но тут Малфою пришлось заткнуться, потому
что из-за хижины возник Хагрид, балансируя пирамидой из ящиков, в каждом из
которых сидело по весьма увесистому Огнеплюю-Мантикрабу. К ужасу всего класса,
Хагрид немедленно объяснил, что Мантикрабы занимались взаимоистреблением по
причине переизбытка неизрасходованной энергии, и для ее разрядки каждый ученик
должен посадить на поводок по Мантикрабу и отправиться на прогулку. Единственной
хорошей стороной в этой идее было то, что она заставила Малфоя совершенно забыть
о Гарри.
«На прогулку с этой штукой? — с отвращением переспросил он, уставившись в
один из ящиков. — И куда же нам цеплять поводок? За жало, за взрывное сопло,
или, может быть, за присоску?»
«Посерединке, — продемонстрировал Хагрид. — Гм… вам, может, того, стоит
надеть рукавицы из драконьей кожи, ну, навроде лишней предосторожности. Гарри —
давай сюда, помоги мне вот с этим, здоровым…»
Однако это оказалось только поводом, чтобы поговорить с Гарри подальше от
остальных.
Хагрид подождал, пока все разошлись со своими Мантикрабами, потом
повернулся к Гарри и очень серьезно произнес: «Значит, состязаешься, Гарри. В
Турнире. Школьный защитник».
«Один из защитников», — поправил Гарри.
В черных, как жуки, глазах Хагрида под буйно-густыми бровями, светилось
сильное беспокойство. «Ни в зуб ногой, кто тебя так подставил-то, а, Гарри?»
«Так ты веришь, что это не я, Хагрид?» — Гарри едва сдержал порыв
благодарности, услышав это.
«А то бы нет, — фыркнул Хагрид. — Ты ж сказал, что не ты, ну, я и верю — и
Дамблдор тоже верит, и вообще».
«Хотел бы я знать, кто это», — с горечью промолвил Гарри.
Оба взглянули в сторону газона; весь класс к этому времени уже дружно
рассыпался по всему периметру и дружно испытывал большие сложности. Мантикрабы
успели вырасти за три фута в длину, и силы у них было хоть отбавляй. Некогда
мягкие и бесцветные, теперь они отрастили нечто вроде плотной брони сероватого
оттенка, блестевшей на солнце, как латы. По виду они напоминали гибрид
гигантского скорпиона с продолговатым крабом — но по-прежнему без признаков
голов или глаз. Управляться с ними, при такой выдающейся мощи, было очень
Пирамида