веские причины!»
«Я всё придумываю, а? — прорычал Хмури. — Мне всё мерещится, а? Тот колдун
или колдунья, которые внесли в Кубок имя Поттера, хорошо знали своё дело…»
«И какие у вас ест доказателства?» — воскликнула Мадам Максим, всплеснув
своими огромными руками.
«Да такие, что они обдурили такой мощный волшебный предмет! — ответил
Хмури. — Им нужно было сотворить сильнейшее Заклинание Запутитус, чтобы вконец
оболванить кубок и заставить его забыть, что в соревновании принимают участие
только три школы… Я так думаю, что они внесли имя Поттера, как представителя
четвёртой школы, чтобы точно знать, что он будет единственным в этой категории…»
«Похоже, ты всё это тщательно обдумал, Хмури, — холодно произнёс Каркаров,
— и придумал чрезвычайно оригинальную теорию, хотя, конечно, я слыхал и такое,
что совсем недавно ты вдребезги разбил один из подарков к своему дню рождения
потому, что вбил себе в голову, что кто-то искусно запрятал туда яйцо василиска.
И только позже до тебя дошло, что это были обыкновенные экипажные часы. Так что,
ты не обидишься, если мы не станем воспринимать всерьёз твои измышления…»
«Да, мне-то известно, что есть такие типы, которые готовы воспользоваться
любым самым безобидным случаем для достижения своих целей, — угрожающе,
отпарировал Хмури, — такая у меня работа — следовать логике Тёмных Магов, и кто-
кто, а ты — Каркаров, должен это помнить».
«Аластор!» — предостерегающе, воскликнул Дамблдор.
«К кому это он обращается?» — недоумённо подумал Гарри, но тут же
сообразил, что вряд ли Дикий Глаз — настоящее имя Хмури. Дикий Глаз послушно
замолчал, но с явным удовольствием продолжал поглядывать на вспыхнувшее лицо
Каркарова.
«Как это произошло — мы не знаем, — обратился к присутствующим Дамблдор, —
но, похоже, что у нас нет выбора: оба они — Седрик и Гарри были выбраны Кубком,
и поэтому они оба должны будут принимать участие в Турнире…»
«О-о! Но, Дамблидорр…»
«Моя дорогая Мадам Максим, если вы сможете предложить более приемлемый
вариант, я с огромным удовольствием выслушаю ваше предложение!»
И Дамблдор замер в ожидании ответа, но Мадам Максим молчала, продолжая
сверлить его злыми глазами. И не она одна. Снэйп был явно разъярён, Каркаров
кипел — у одного Коробейника был радостно-возбуждённый вид.
«Ну так что, тогда расколемся? — широко улыбаясь и потирая руки, произнёс
он. — Надо ж проинструктировать защитников, а? Барти, сочти за честь…»
У Кривуча был такой вид, как будто он только что очнулся от глубокого сна.
«Да-да… инструкции… да… первое задание…»
И он ступил в полосу света. Озарившееся каминным пламенем лицо Кривуча
показалось Гарри нездоровым. Под глазами лежали тёмные круги, а испещрённая
морщинами кожа была тонкой и белой, как бумага. Он выглядел гораздо хуже, чем на
Кубке Мира по Квиддитчу.
«Первое задание — на отвагу, — сообщил он четырём защитникам, — поэтому мы
вам заранее не сообщим, в чём оно будет заключаться. Храбрость перед лицом
неизвестной опасности — чрезвычайно важное для мага качество… чрезвычайно
важное…»
«Это первое испытание состоится двадцать четвёртого ноября, и вы будете
проходить его перед лицом всех учащихся школы и коллегии судей. Защитникам не
разрешается просить помощи у преподавателей. Защитникам запрещается принимать от
преподавателей какую бы то ни было помощь в целях выполнения поставленного пред
ними задания. Единственным орудием, которое будет позволено иметь при себе
защитникам, являются их волшебные палочки. Информацию о втором задании защитники
получат по окончанию первого. В связи с тем, что участие в турнире требует
огромного вложения сил и времени, защитники освобождаются от годовых экзаменов».
Мистер Кривуч повернулся к Дамблдору:
«По-моему — всё, Албус?»
«По-моему — тоже, — ответил Дамблдор, с участием поглядывая на Кривуча. —
Барти, ты точно не останешься сегодня переночевать в Хогвартсе?»
«Не останусь, Дамблдор. Мне необходимо вернуться в Министерство, — ответил
мистер Кривуч, — у нас сейчас тяжёлые времена и очень много работы… Я оставил за
себя юного Висерби… Полон энтузиазма, этот Висерби… хотя, иногда — чересчур, по
правде сказать…»
«Но ты хоть не откажешься от рюмочки на дорогу?» — спросил Дамблдор.
«Давай, Барти, оставайся! Я остаюсь… — вмешался сияющий Коробейник, — Тут в
Хогвартсе жизнь сейчас бьёт ключом, не то, что у нас в конторе!»
«Не могу, Людо», — сказал Кривуч. В его голосе прозвучали привычные
нетерпеливые нотки.
«Профессор Каркаров, Мадам Максим, а вы, по рюмочке, чтоб лучше спалось?» —
предложил Дамблдор.
Но Мадам Максим, обняв за плечи Флёр, уже уводила её из комнаты назад в
Большой Зал. До Гарри долетели отрывки их торопливой французской речи. Каркаров
позвал Крума и они также поспешно, но молча покинули комнату.
«Гарри, Седрик, и вам тоже следует ложиться спать, — улыбнулся им Дамблдор,
— уверен, что Гриффиндор и Хаффлпафф ждут вас, чтобы вместе с вами отпраздновать
это событие. Не стоит лишать их такого замечательного повода перевернуть всё
вверх ногами и хорошенько побалаганить».
Гарри взглянул на Седрика, который в ответ кивнул ему головой и оба вышли
из комнаты.
В Большом Зале уже не было ни души, свечи почти догорели, придавая беззубым
мерцающим улыбкам на лицах тыкв жуткое выражение.
«Ну вот, — сказал Седрик с лёгкой улыбкой, — выходит, что мы опять
противники в этой игре!»
«Выходит так», — согласился Гарри. Он не нашёлся, что ещё сказать. В голове
его был полный сумбур.
«Ну, так ты мне расскажешь, — спросил Седрик на выходе в вестибюль, который
сейчас, когда из него вынесли Огненный Кубок, был освещён лишь светом факелов, —
как же всё-таки ты умудрился внести в Кубок своё имя?»
«Я не вносил его, — сказал поражённый Гарри, — я не вносил! Я сказал
правду!»
«А-а… ну что ж, — пробубнил Седрик. Гарри было совершенно очевидно, что
Седрик ему не поверил. — Ну что ж… тогда пока…»
Вместо того, чтобы направиться вверх по мраморной лестнице, Седрик вышел в
дверь направо от неё. До Гарри донёсся звук шагов Седрика, спускающегося по
каменным ступеням. Наконец и Гарри сдвинулся с места и побрёл вверх по мраморной
лестнице.
Поверит ли ему кто-нибудь, кроме Рона и Эрмионы, или все будут считать, что
он как-то умудрился внести в Кубок своё имя? И как они могли подумать, что он
способен на такое безумие, когда ему надо будет соревноваться с людьми, которые
получили на три года больше волшебного образования, когда ему теперь надо будет
участвовать в задании, в котором он будет рисковать жизнью, да ещё и на глазах
Пирамида