сотен людей! Естественно, он думал об этом… он фантазировал, но не всерьёз же…
просто, была такая невинная мечта… И он ни на минуту на самом деле и не думал
участвовать в Турнире…
Но кто-то подумал за него… кто-то хотел, чтобы он участвовал и внёс его
имя. Зачем? Побаловать его? Почему-то ему думалось, что тому была другая
причина…
Кто-то хотел, чтобы он опозорился перед всеми? Н-да, если так, то их
желание скорей всего исполнится…
Или… кто-то замышлял убить его?!
Была ли эта идея обычной паранойей Хмури? Может, это просто был розыгрыш?
Кто-то просто хотел подшутить над Гарри, для этого и сунул его имя в Кубок? Или,
действительно, был кто-то, кто желал ему погибели?
Ему не нужно было долго искать размышлять в поисках ответа на свой вопрос.
Да, кто-то желал ему погибели: тот, кто пытался убить его с тех пор, как он был
годовалым ребёнком… Лорд Волдеморт. Но как же он мог подстроить, чтобы имя Гарри
попало в Огненный Кубок? Ведь, вроде бы, Волдеморт был далеко от Хогвартса, в
какой-то заморской стране, прячась от всех, один… слабый, лишённый волшебных
сил…
Всё так, но в том сне, после которого он проснулся от боли в шраме, с
Волдемортом кто-то был… Он разговаривал с Червехвостом… замышляя убийство Гарри…
Но тут, к своему изумлению, Гарри обнаружил, что стоит перед Толстушкой. Он
и не заметил, как его ноги сами привели его сюда. Удивительно было и то, что
сейчас Толстушка была не единственной обитательницей своего портрета. Рядом с
ней с самодовольным видом восседала сухая и морщинистая колдунья, которая
кинулась в соседний портрет, когда Гарри вошёл в боковую комнату. Она, очевидно,
промчалась по всем портретам, украшающим стены семи лестниц, чтобы опередить
Гарри. И теперь обе дамы с превеликим интересом взирали на Гарри.
«Ну и ну! — проговорила Толстушка. — Виолетта только что мне всё
рассказала. Ну, так кто же только что был выбран в защитники школы?»
«Галиматья», — тупо ответил ей Гарри.
«Вовсе нет!» — возмутилась бледнолицая колдунья.
«Да, нет, Ви, это просто пароль! — успокоила её Толстушка и развернулась на
шарнирах, чтобы пропустить Гарри.
Звуковая волна, ударившая Гарри в уши, чуть не сбила его с ног. Не успел он
оглянуться, как его втащила в комнату добрая дюжина рук и поставила перед толпой
Гриффиндорцев, дружно ему аплодирующих, присвистывающих и кричащих во весь
голос.
«Чего ж ты не сказал нам, что внёс в Кубок своё имя», — орал Фред;
раздражение на его лице смешалось с глубоким уважением.
«Как же ты умудрился переступить Черту, не заработав бороды? Просто
гениально!» — ревел Джордж.
«Я ничего не делал, — начал Гарри, — я не знаю, как…»
Но тут на него налетела Ангелина: «Ну, если не я, так хотя бы
Гриффиндорец!»
«Эй, Гарри, теперь ты сможешь отплатить Диггори за тот последний
квиддитчный матч!», — визжала Кэти Белл, вторая отбивающая Гриффиндора.
«Гарри, мы притащили жратву, хочешь есть?»
«Нет, я наелся на пиру…»
Но никого не интересовало, что он сыт, никто не желал слушать, что он не
вкладывал своего имени в Кубок, ни одна живая душа не заметила, что у него не
было настроения праздновать… Ли Джордан откуда-то раскопал Гриффиндорское знамя
и чуть ли не насильно повязал его на Гарри, как мантию. Как ни пытался Гарри,
ему никак не удавалось сбежать. Каждый раз, когда он делал попытку пробраться к
лестнице, ведущей в спальни, толпа вокруг него смыкалась, подливая ему ещё
масляного эля, запихивая в руки чипсы и орехи… Все умирали от любопытства
узнать, как ему удалось обхитрить Возрастную Черту Дамблдора и внести в Кубок
своё имя…
«Я ничего не делал, — вновь и вновь повторял он, — я не знаю, как это
произошло!»
Но на его слова обращали ровно столько внимания, как если б он вообще не
раскрывал рта.
Спустя полчаса он не выдержал и закричал во весь голос: «Я устал! Правда,
Джордж, я иду спать!»
Больше всего на свете он хотел разыскать Рона и Эрмиону, единственных не
свихнувшихся людей, но их нигде не было видно. Упрямо повторяя, что он до смерти
хочет спать и чуть не раздавив маленьких братьев Криви, которые сделали
отчаянную попытку устроить ему засаду прямо под лестницей, Гарри удалось
отбросить оседающую его толпу и пулей взлететь вверх по лестнице.
К своему великому облегчению он увидел, Рона, лежащего на кровати прямо в
одежде. Кроме него в комнате никого не было. Рон поднял глаза при звуке
захлопнутой двери и взглянул на вошедшего Гарри.
«Где ж ты был?» — спросил Гарри.
«А… привет…» — ответил Рон.
Он ухмыльнулся какой-то необычной натянутой улыбкой. Гарри вдруг понял, что
не снял с себя алого Гриффиндорского знамени, которое накинул на него Ли. Он
попытался стянуть его, но не мог справиться с сильно затянутыми узлами. Рон не
сдвинулся с места и продолжал лежать, не сводя глаз с Гарри, пытающегося
развязать узлы.
«Что ж, — сказал он, когда Гарри наконец-то удалось сорвать с себя знамя,
которое он швырнул в угол, — прими мои поздравления».
«О чём ты? Какие поздравления?» — поразился Гарри, глядя на Рона.
Положительно, в его улыбке было что-то не то… Гримаса, скорее, а не улыбка…
«А как же! Никому другому не удалось переступить через Возрастную Черту, —
ответил Рон, — даже Фреду и Джорджу… Так как ты это сделал? Под Плащом-
Невидимкой?»
«Плащ-Невидимка не помог бы мне переступить через Черту», — медленно
произнёс Гарри.
«Ах, да… я думаю, ты бы мне сказал, если бы пролез туда под Плащом-
Невидимкой… Потому что мы оба бы под ним поместились… Как-то по-другому, но
как?»
«Послушай, я не вкладывал своего имени в Kубок, — сказал Гарри, — кто-то
сделал это за меня».
Рон приподнял брови.
«И зачем этот кто-то другой это сделал?»
«Понятия не имею», — ответил Гарри. Он хотел сказать: «Для того, чтобы
убить меня», — но не решился, ему показалось, что в данной ситуации это
прозвучало бы слишком мелодраматично.
Брови Рона подскочили так высоко, что чуть ни слились с волосами.
«Слушай, мне-то ты можешь сказать правду! — сказал он. — Если ты не хочешь
признаваться другим — одно дело, но мне-то, чего ты врёшь? Тебе ведь за это не
Пирамида