скандальное поведение, но даже для меня самого все это звучало не слишком
убедительно. Я чувствовал, что погрязаю тем глубже, чем больше
распространяюсь, что мои пояснения ничего не объясняют, и последние слова
договаривал уже в мрачном убеждении, что теперь мне придется примириться с
тем фактом, что ко всему, что меня обременяло, я прибавил, словно прежнего
было мало, еще и этот груз, улики, свидетельствующие о моей ненормальности.
Врач не смотрел на меня, пока я все это говорил. Несколько раз он
осторожно брал в руки череп, который словно пресс-папье лежал на бумагах на
столе, и переставлял его так, чтобы он то стоял ко мне боком, то смотрел на
меня глазными впадинами. В таком положении он и остался, когда я закончил.
Дослушав меня, доктор уселся в кресло поглубже, переплел руки и заговорил
своим тихим, приятным голосом:
- Если я вас правильно понял, то центром кристаллизации всех ваших
сомнений в серьезности и реальности миссии служит такое необычайное
количество изменников, которых вы якобы случайно встретили за очень короткий
промежуток времени. Не так ли?
- Можно сказать и так, - ответил я.
Я уже несколько оправился от впечатления, что целиком отдал себя в его
руки, и теперь смотрел в пустые глазницы черепа, лежавшего передо мной,
опрятного, слабо поблескивающего гладкой поверхностью кости.
- Вот вы сказали, что тот старичок был изменником. Вы сами пришли к
такому выводу?
- Нет. Об этом мне рассказал тот офицер, который застрелился.
- Рассказал - и застрелился? Вы сами это видели?
- Ну да. То есть слышал выстрел и шум в смежной комнате, когда он
падал, и через щель увидел его ногу... ботинок.
- Ага. А до этого был арестован офицер-инструктор, который вас
сопровождал. Позвольте спросить, как выглядел этот арест?
- К нам подошли два офицера, отозвали его и поговорили с ним, о чем - я
не знаю, не слышал. Потом один удалился с ним, а второй пошел вместе со
мной.
- Кто-нибудь говорил вам, что это арест?
- Нет.
- Значит, вы не могли бы за это поручиться?
- Ну... Нет, но обстоятельства... Особенно после того, что произошло
позже... Я счел, что...
- Не торопитесь. Давайте рассматривать по порядку. О старичке вам
рассказал офицер. В том, что и он, в свою очередь, тоже предатель, вас
убедил звук выстрела и замеченная в щели часть ботинка. О первом инструкторе
вам известно лишь то, что он был отозван. Все эти случаи выглядят по меньшей
мере неясными. Кто еще у вас там был? Ага, еще остался тот бледный шпион. Но
ведь вы нашли его спящим в ванной?
- Да.
- С какой бы это стати ему спать в ванной после того, как он
сфотографировал столь важные документы? Ведь не пошел бы он туда просто
чтобы отдохнуть! Кстати, вы вошли в ванную - дверь, следовательно, не была
заперта?
- Действительно. Она была не заперта.
- И вы по-прежнему убеждены, что все эти люди - изменники?
Я молчал.
- Вот видите! Это было результатом поспешности, ведущей к просчетам в
рассуждениях.
- Извините, - возразил я ему, - предположим, что все они не изменники,
но раз так, то чем объяснить эти события? Чем все это было? Театром?
Разыгранной передо мной комедией? Зачем? С какой целью?
- А-а! - сказал он и улыбнулся одними ямочками. - Вот этого я вам
сказать не могу. Быть может, вас хотели сделать устойчивым к измене,
сделать, так сказать, прививку ее в микроскопических дозах. Ведь если
рассудить, даже Эрмс - кто знает? - мог сделать нечто такое, что показалось
бы вам подозрительным, непонятным, но из-за этого ведь не сочли бы вы,
пожалуй, его изменником? А? Или, может, все-таки...
Он мельком посмотрел на меня. Какими ледяными были его глаза на этом
круглом, добродушном лице...
Он не стал дожидаться моего ответа.
- Нам остался еще один орешек, пожалуй, самый трудный. Я имею в виду
инструкцию. Она, конечно же, была зашифрована. Так ли тщательно вы ее
просмотрели, чтобы заявлять с уверенностью, что она представляла собой
запротоколированную с первой же минуты вашу судьбу? Все ваши дальнейшие
перемещения и помыслы?
- Ну... нет, - помедлив, произнес я. - Для этого у меня не было
возможности. Я прочитал из нее лишь несколько строк. Там было что-то о белых
стенах и вереницах коридоров, дверей, об ощущении затерянности, одиночества,
которые меня угнетали. Эти фразы - дословно я их не помню - как будто были
прочитаны кем-то у меня в мыслях.
- И это было все, что вы из нее прочитали?
- Да. Однако время от времени люди, с которыми я сталкивался, делали
некоторые намеки на осведомленность о моих переживаниях, даже мысли, как,
например, начальник Отдела Шифрования Прандтль. Я вам об этом уже говорил.
- Но ведь он всего лишь предъявил вам расшифровку закодированного
сообщения, как своего рода демонстрацию, как пример.
- Да, было похоже, что это так, но ведь при этом получился ответ на
мысленно заданный мной вопрос.
- А известно ли вам, что суеверные люди в критических жизненных
ситуациях иногда пытаются отыскать указания относительно своей дальнейшей
судьбы, то есть как бы получить предсказание, открывая наугад Библию?
- Да, я слышал об этом.
- Но не верите, что это действительно может помочь?
Я молчал, уставившись в глазницы черепа. Внутри себя я ощущал пустоту,
мне было уже все равно. Кроме того, он улыбался так радушно.
- Я прошу прощения за этот не предваренный предупреждением инцидент с
одеждой, - проговорил он, источая благожелательность. - Сестра, собственно
говоря, уже давно должна принести ее. Полагаю, будет с минуты на минуту.
Он говорил не переставая, а во мне все навязчивее билась какая-то
неясная, бессловесная мысль, которую, как мне казалось, я никогда не
отважился бы ему высказать.
- Скажите, а есть ли здесь у вас отделение для нервнобольных? - спросил
я вдруг.
Он часто заморгал за своими очками.
- Разумеется, - ответил он затем снисходительно. - Есть у нас и
психиатрическая лечебница, но это всего несколько коек. А вас что
Скачать книгу [0.18 МБ]
Пирамида