Платон сказал: "Несчастный, ты получишь то, что хотел".
VII
Как-то ночью, очень поздно, мы лежали, из-мученные любовью. Эри
прикорнула у меня на руке. Подняв глаза, я мог видеть через открытое окно
звезды в просветах туч. Вет-ра не было, занавеска застыла белесым
при-зраком, по открытому океану шла мертвая волна, и до меня долетал
предшествующий ей протяжный рокот, а потом порывистый гул, с которым она
ломилась на пляжи; на несколько ударов сердца наступала тишина, и снова
невидимые волны обрушивались в темноте на отлогий берег. Но я почти не
слышал этого мерно повторяющегося напо-минания о том, что за окном Земля, и
широ-ко раскрытыми глазами всматривался в Юж-ный Крест. Бета Креста была
нашим провод-ником, и каждый новый день на "Прометее" я начинал с ее
измерений, так что вскоре производил их уже со-вершенно автоматически,
поглощенный другими мыс-лями. Она вела нас безотказно -- никогда не
угасаю-щий маяк пустоты. Я и сейчас почти физически ощу-щал в руках
металлические рукоятки, которые пере-двигал, чтобы светящуюся точку, острие
тьмы, ввести в центр поля зрения окуляра, большой резиновый обруч которого
охватывал мне лоб и щеки. Эта звез-да, одна из самых дальних, почти не
изменилась даже у самой цели, светя с одинаковым бесстрастием и то-гда,
когда весь Южный Крест давно уже распался и перестал для нас существовать,
ибо мы вторглись в глубь его ветвей, и тогда, наконец, эта белая точка, этот
звездный гигант перестал быть для нас тем, чем казался вначале -- вызовом;
его неизменность пока-зала нам свое истинное значение. Звезда была
свиде-тельством ничтожности нашего замысла, равнодушия пустоты, с которым
никто никогда не сможет прими-риться.
Но сейчас, пытаясь в перерыве между двумя вздо-хами океана уловить
дыхание Эри, я почти не верил в это. Я мог твердить про себя: "Я там был, я
там действительно был", -- но это нисколько не уменьша-ло моего
безграничного изумления. Эри вздрогнула.
Я хотел подвинуться, дать ей больше места, и вдруг почувствовал на себе
ее взгляд.
-- Ты не спишь? -- прошептал я и наклонился, чтобы губами коснуться ее
губ, но она положила мне на губы кончики пальцев. Держала их так минуту,
потом скользнула рукой вдоль моей шеи к груди, об-вела твердое углубление
между ребер, прижала к нему ладонь.
-- Что это?
-- Шрам.
-- Откуда?
-- Так, случайность.
Она замолчала. Я чувствовал, что она смотрит на меня. Подняла голову.
Ее глаза были совершенно тем-ные, без блеска, я различал лишь белый контур
плеча, поднимающегося в такт дыханию.
-- Почему ты не говоришь мне ничего? -- про-шептала она.
-- Эри?..
-- Почему ты не хочешь рассказать?
-- О звездах? -- неожиданно понял я. Она молча-ла. Я не знал, что
сказать.
-- Думаешь, я не пойму?
Я смотрел на нее сквозь мрак, сквозь шум океана, который то заполнял,
то покидал комнату, и не знал, как объяснить ей это.
-- Эри...
Я хотел ее обнять. Она высвободилась и села на кровати.
-- Можешь не рассказывать, если ты хочешь. Но объясни почему?
-- Не знаешь? Ты правда не понимаешь?
-- Теперь уже знаю. Ты хотел меня... пощадить?
-- Нет. Просто я боюсь.
-- Чего?
-- Сам толком не знаю. Не хочу в этом копаться. Я ничего не зачеркиваю.
Да это, пожалуй, и невозмож-но. Но рассказывать -- значит, мне кажется,
замкнуть-ся в этом, уйти от всех, от всего, от того, что есть... сейчас.
-- Понимаю, -- сказала она тихо. Бледное пятно ее лица исчезло, она
опустила голову. -- Думаешь, я считаю это бессмысленным...
-- Нет, нет, -- пытался я перебить ее.
-- Погоди. Теперь я. То, что я думаю об астронав-тике и что сама я
никогда не покинула бы Землю, -- это одно. Но это не имеет ничего общего с
тобой и со мной. Вернее, имеет: потому что мы вместе. Иначе не были бы
никогда. Для меня астронавтика -- это ты. Поэтому мне так хотелось бы... но
ты не обязан. Если все так, как ты говоришь. Если ты так чувствуешь.
-- Хорошо, я расскажу.
-- Но не сегодня.
-- Сегодня.
-- Ляг.
Я опустился на подушку. Она встала, на цыпочках подошла к окну, белея в
темноте. Задернула занавес-ку. Звезды исчезли, остался только протяжный,
на-стойчивый шум океана. Я уже почти ничего не разли-чал в темноте. Движение
воздуха выдало ее шаги, по-стель прогнулась.
-- Ты видела когда-нибудь корабль класса "Прометея"?
-- Нет.
-- Он очень большой. На Земле он весил бы свыше трехсот тысяч тонн.
-- А вас было так мало?
-- Двенадцать. Том Ардер, Олаф, Арне, Томас -- пилоты. Ну и я. И семь
человек ученых. Но если ты думаешь, что там было просторно, ты ошибаешься.
Девять десятых массы -- горючее. Фотореакторы. Склады, запасы, резервные
системы -- на жилую часть приходилось совсем немного. У каждого из нас была
кабина, не считая общих. В центральной части корпу-са -- штурманская. Малые
ракеты для посадки и раке-ты-зонды еще меньшего размера -- для взятия проб
короны...
-- Ты был над Арктуром -- в такой?
-- Да. И Ардер тоже.
-- А почему вы не полетели вместе?
-- В одной ракете? Это уменьшает шансы.
-- Почему?
-- Зонд -- это главным образом охлаждение, по-нимаешь? Этакий летающий
холодильник. Места ров-но столько, чтобы человек мог сесть. Сидишь в
ледя-ной скорлупе. Лед тает со стороны панциря и снова скапливается на
трубах. Компрессоры могут отказать. Достаточно минуты -- и конец, потому что
Скачать книгу [0.20 МБ]
Пирамида