ме-ня, я почувствовал идиотские спазмы истерического смеха в груди...
Он подставил мне горло, обвисшую, тяжелую шку-ру. Почти не сознавая,
что делаю, я начал почесывать, теребить его, он мурлыкал все громче, сзади
сверкну-ла вторая пара глаз, еще один лев, нет, львица, она толкнула его
плечом. В горле у него заклокотало, это было мурлыканье, не рев. Львица
настаивала. Он уда-рил ее лапой. Она яростно фыркнула.
"Это плохо кончится", -- подумал я. Я был беззащи-тен, а львы такие
живые, такие настоящие, каких только можно себе вообразить. Я ощущал тяжелый
смрад их тел. Львица продолжала фыркать; вдруг лев вырвал свои жесткие патлы
из моих рук, повернул к ней свою огромную голову и заревел; львица
рас-пласталась по земле.
-- Мне пора, -- сказал я, обращаясь к ним, без-звучно, одними губами и
стал отступать к калитке, осторожно пятясь, малоприятная минута, но лев,
ка-залось, вообще не замечал меня. Он тяжело лег, снова превратившись в
продолговатый камень, львица стоя-ла над ним и толкала его мордой.
Я с трудом удержался, чтобы не броситься бегом, когда закрыл за собой
калитку. Колени подкашива-лись, в горле першило, и вдруг мое покашливание
сменилось неудержимым смехом: я вспомнил, как говорил ему "но, но, не
пугай", будучи уверен, что это только призрак.
Вершины деревьев отчетливо выделялись на небе; светало. Я был даже рад
этому, потому что не знал, как выбраться из парка. Парк уже совершенно
опустел. Я прошел мимо каменной беседки, где раньше увидел певицу, в
следующей аллее набрел на робота, подстри-гавшего траву. Он ничего не знал о
гостинице, но объяснил мне, как пройти к ближайшему эскалатору. Я спустился
вниз, на несколько этажей, не меньше, и, выйдя на улицу нижнего горизонта,
удивился, снова увидев над собой небо. Но и моя способность удив-ляться была
на исходе. Я был сыт по горло. Я куда-то шел, помню, что сидел возле
фонтана, а может быть, то был не фонтан, встал, пошел дальше в нарастающем
свете нового дня, пока не очнулся от забытья прямо против огромных
сверкающих окон с огненными бук-вами ОТЕЛЬ "АЛЬКАРОН".
В белом холле, напоминавшем перевернутую вверх дном гигантскую ванну,
сидел робот, великолепно сти-лизованный под портье, полупрозрачный, с
длинными тонкими руками. Ни о чем не спрашивая, он подал мне книгу, я вписал
свое имя и, получив маленький треугольный жетон, отправился наверх. Кто-то
-- я уж не помню кто -- помог мне открыть дверь, точ-нее, открыл ее вместо
меня. Стены словно из льда; в стенах -- блуждание огоньков; из-под окна, к
кото-рому я подошел, появилось из ничего кресло, сверху уже спускался
плоский лист, чтобы образовать что-то вроде бюро, но мне нужна была кровать.
Я не мог се найти и даже искать не пытался. Я упал на пени-стый ковер и
тотчас заснул в искусственном свете этой комнаты без окон, потому что-то,
что я принял сначала за окно, было, конечно, телевизором, я ухо-дил в сон,
ощущая, что оттуда, из-за стеклянной сте-ны, гримасничает какая-то огромная
рожа, оценивает меня, смеется, болтает, брюзжит... Сон был спасителен, как
смерть; даже время в нем остановилось.
II
Еще не открыв глаз, я коснулся рукой груди. На мне был свитер; если я
спал не раздеваясь, значит была моя вахта. "Олаф!" -- чуть было не позвал я
и вдруг вскочил.
Это был отель, а не "Прометей". Я сразу вспомнил все: лабиринты порта,
девушку, посвящение в тайну, ее страх, голубоватую глыбу Терминала над
черным озером, певи-цу, львов...
В поисках ванной я случайно обнаружил кровать; она сливалась со стеной
и выпада-ла жемчужным, набухшим квадратом, если что-то там нажать. В ванной
не было ни ван-ны, ни кранов, ничего, одни лишь блестя-щие плитки в потолке
и небольшие углуб-ления для ног, выложенные губчатым пластиком. На душ это
тоже что-то не походило. Я почувствовал себя неандертальцем. Быстро разделся
и застыл с одеждой в руках -- вешалок тоже не было, зато был небольшой
шкафчик в стене, я втиснул туда все свои вещи. Рядом три кнопки -- голубая,
красная и белая. Нажал белую. Погас свет. Красную. Зашуме-ло, но это
все-таки была не вода, просто какой-то мощ-ный вихрь, отдающий озоном и еще
чем-то; он охва-тил меня с головы до ног, на коже оседали мелкие блестящие
пузырьки, они шипели и исчезали, не ощу-щалось даже влажности, а так, словно
покалывание маленьких электрических иголочек, массирующих мус-кулы. Я нажал
напропалую голубую кнопку, и вихрь как-то изменился -- теперь он как будто
пронизывал меня насквозь -- очень странное ощущение. Я поду-мал, что если
привыкнуть, то это может даже понра-виться. В Адапте на Луне такого не было
-- там были обыкновенные ванны. Понятия не имею почему. Кровь теперь бежала
быстрее, я чувствовал себя отлично, не-доставало только одного -- чем и как
вычистить зубы. В конце концов я решил махнуть на это рукой. В сте-не была
еще одна дверца, с надписью: "Купальные халаты". Я заглянул внутрь. Никаких
халатов, ка-кие-то три металлические фляжки вроде сифонов.
Но я был абсолютно сух, и мне не нужно было выти-раться.
Я открыл шкафчик, в который вложил одежду, и остолбенел: он был пуст.
Хорошо хоть, что плавки я бросил на шкаф. Я вернулся в комнату в плавках и
принялся разыскивать телефон, чтобы разузнать, что случилось с одеждой. Все
это было, пожалуй, слишком хлопотно. Телефон я нашел в конце концов у окна
-- так я продолжал называть телеэкран, -- он выскочил из стены, когда я
начал во всеуслышание ругаться; на-верно, реагировал на голос. Идиотская
мания прятать все в стены. Отозвались из приемной. Я спросил об одежде.
-- Вы вложили ее в чист, -- ответил мягкий ба-ритон. -- Будет готова
через пять минут.
"И на том спасибо", -- подумал я. Сел за столик, крышка которого
предупредительно подсунулась под локоть, едва я нагнулся. Как это делалось?
Стоит ли интересоваться; большинство людей пользуется тех-никой своего
времени, абсолютно не понимая ее.
Я сидел в одних плавках и обдумывал различные возможности. Можно было
пойти в Адапт. Если бы дело было только в ознакомлении с техникой и
обы-чаями, я бы не стал раздумывать, но я уже на Луне приметил, что
одновременно они стараются навязать определенный подход, даже готовую оценку
явлений, они предлагали готовую шкалу ценностей и, если ви-дели, что вы с
ней не соглашаетесь, объясняли это -- и вообще все ваше поведение --
консерватизмом, под-сознательным сопротивлением, рутиной, старыми
при-вычками и так далее. А я и не собирался отказывать-ся ни от своих
привычек, ни от своего консерватизма, по крайней мере до тех пор, пока сам
не решу, что то, что мне предлагают, лучше. Но уроки сегодняшней ночи
нисколько не убедили меня в этом. Не нуждался я ни в их наставлениях с
Скачать книгу [0.20 МБ]
Пирамида