их сторону. В отдалении показалось несколько человек; но я не был уверен,
что и это не куклы, и не стал их догонять.
Дома расступились, и я увидел большую надпись: ПАРК ТЕРМИНАЛ -- и
светящуюся зеленую стрелу.
Эскалатор начинался в проходе между домами, по-том вошел в серебряный
тоннель, в стенах которого бился золотой пульс, как будто под ртутной кожей
стен действительно плыл драгоценный металл; про-несся горячий ветерок, все
померкло -- я стоял в за-стекленном павильоне. Он имел форму раковины, в
складках гофрированного потолка брезжила туман-ная, едва уловимая зелень --
это был блеск тончай-ших жилочек, словно фосфоресценция одного огром-ного
подрагивающего листа; во все стороны расхо-дились двери, за ними темнота и
маленькие, ползу-щие по полу буковки: Парк Терминал, Парк Тер-минал.
Я вышел. Это в самом деле был парк. Невидимые во мраке, протяжно шумели
деревья, ветра не было, должно быть, он несся высоко вверху, а мерный,
тор-жественный голос деревьев отделял меня от всего не-видимым сводом.
Впервые я почувствовал себя оди-ноким, но не так, как в толпе, -- мне было
хорошо в этом одиночестве. Наверно, в парке было много лю-дей, доносились
шепотки, временами чье-то лицо мелькало бледным пятном, один раз я чуть не
задел кого-то. Вершины деревьев сплелись, и звезды видны были только в
просветах листвы. Я вспомнил, что к парку я поднимался, а ведь уже там, на
площади пляшущих цветов и улице витрин, надо мной было не-бо, явно хмурое.
Как же могло случиться, что теперь, поднявшись этажом выше, я вижу чистое
звездное не-бо? Этого понять я не мог.
Деревья расступились, и, не успев еще увидеть, я почувствовал дыхание
воды, запах ила, гниющих кор-ней, намокших листьев -- и замер.
Заросли черным кольцом охватывали озеро. Я слы-шал шелест камышей и
тростника, а вдали, на дру-гой стороне озера, над ним, вздымался единой
грома-дой массив стекловидно светящихся скал, полупрозрач-ная гора над
равнинами ночи; едва заметное голубова-тое призрачное сияние наполняло
вертикальные бой-ницы, бастионы и башни, застывшие многогранники зубцов, рвы
и пропасти, и этот светящийся колосс, не-вероятный и неправдоподобный,
отражался бледным удлиненным двойником в черных водах озера. Я стоял,
потрясенный и восхищенный, ветер доносил тончай-шие, тающие отзвуки музыки;
напрягая зрение, я раз-глядел этажи и террасы этого титанического
сооруже-ния, и вдруг, словно в озарении, понял, что снова вижу космопорт,
гигантский Терминал, в котором блуждал накануне, и, может быть, даже смотрю
на то самое место, где встретил Наис, стоя сейчас на дне поразив-шей меня
тогда мрачной равнины.
Что это -- еще архитектура или уже состязание с природой? По-видимому,
они поняли, что, перейдя определенный рубеж, необходимо отказаться от
сим-метрии, от правильности форм и идти на выучку к ве-личайшему мастеру --
смышленые ученики планеты!
Я пошел вдоль озера. Колосс, застывший в сияю-щем взлете, словно
сопровождал меня. Да, это было мужеством -- задумать такую форму, воплотить
в лей жестокость пропастей, безжалостность и шершавость обрывов и пиков и не
скатиться до механического ко-пирования, ничего не утратить, не сфальшивить.
Я вер-нулся к стене деревьев. Бледная, проступающая на черном небе голубизна
Терминала еще виднелась сквозь ветви, потом погасла, заслоненная чащей. Я
раздвигал руками гибкие ветви, колючки цеплялись за свитер, царапали брюки,
слетевшая с листьев роса, как дождь, осыпалась на лицо, я взял в губы
несколь-ко листков, пожевал, они были молодые, горчили, в первый раз по
возвращении я испытывал такое: мне ничего не хотелось, я ничего не искал, ни
в чем не нуждался, только бы идти вот так, сквозь шелестя-щую чащу, куда
глаза глядят. Так ли все это пред-ставлялось мне в течение целых десяти
лет?..
Кусты расступились. Извилистая аллея. Мелкий гравий хрустел под ногами,
слабо светясь, я хотел бы вновь в темноту, но продолжал идти по аллее --
туда, где под каменным кругом стояла человеческая фигура. Понятия не имею,
откуда брался свет, окружавший ее, вокруг было пусто, какие-то скамейки,
креслица, пе-ревернутый столик, песок, сыпучий и глубокий; я чув-ствовал,
как ноги погружаются в него, какой он теп-лый, несмотря на ночную прохладу.
Под сводом, возведенным на потрескавшихся, изъ-еденных колоннах, стояла
женщина, словно ожидая меня. Я уже различал ее лицо, мерцание искорок в
бриллиантовых пластинках, закрывавших уши, бе-лую, серебрящуюся в тени
ткань. Я не мог поверить. Сон? Я был в нескольких десятках шагов от нее,
ко-гда она запела. Среди слепых деревьев ее голос ка-зался слабым, почти
детским; я не различал слов, мо-жет быть, их и не было -- губы ее были
полуоткрыты, словно она пила, в лице ни малейшего напряжения, ничего, кроме
задумчивости, она, казалось, загляде-лась, словно видела что-то, чего нельзя
увидеть, и об этом пела теперь. Я боялся спугнуть ее, шел все медленней. Я
был уже в световом кругу, охватившем каменную беседку. Ее голос усилился,
она призывала мрак, умоляла, замирая, руки упали, как будто она забыла о
них, как будто в ней не осталось ничего, кроме голоса, с которым она
уносилась и таяла, каза-лось, она отрекалась от всего и все отдавала, и
про-щалась, зная, что вместе с последним, замирающим звуком умрет не только
песня. Я не знал, что такое возможно. Она умолкла, а я все еще слышал ее
голос. И вдруг за моей спиной какая-то девушка пробежала к беседке, за ней
кто-то гнался, с коротким гортанным смешком она сбежала по ступеням вниз и
пронеслась сквозь стоявшую, и уже летела дальше, догонявший мелькнул черным
силуэтом рядом со мной, они исчезли; снова раздался зовущий смех, и я
остался, как пень, вросший в землю, не зная, смеяться мне или плакать;
призрачная певица снова затянула что-то тихонько. Я не хотел слушать. Я
ото-шел в темноту с окаменевшим лицом, как ребенок, которому раскрыли, что
сказка -- ложь. Это казалось профанацией. Я шел, а ее голос преследовал
меня. Я свернул в сторону, аллея шла дальше, слабо све-тились кусты живой
изгороди, мокрые фестоны листь-ев свисали над металлической калиткой. Я
отворил ее. Там было как будто светлее. Изгородь оканчивалась широкой
вольерой, из травы торчали каменные глыбы, одна из них шевельнулась,
приподнялась, на меня гля-нули два бледных огонька глаз. Я замер. Это был
лев. Он встал тяжело сначала на передние лапы; теперь я увидел его целиком,
в пяти шагах, -- грива у него была небольшая, кудлатая, он потянулся
раз-другой, неторопливо, покачивая бедрами, подошел ко мне, не издавая ни
малейшего шороха. Я уже пришел в себя.
-- Но, но, не пугай, -- сказал я.
Он не мог быть настоящим -- призрак, как та пе-вица, как те там, внизу,
возле черных автомобилей, -- он зевнул, стоя в одном шаге от меня, в темной
пасти сверкнули клыки, челюсти клацнули с лязгом стально-го засова, я
почувствовал его смрадное дыхание, что за...
Он фыркнул. Я ощутил капельки слюны, и, преж-де чем успел ужаснуться,
он толкнул меня своей ог-ромной головой в бедро, ворча, начал тереться об
Скачать книгу [0.20 МБ]
Пирамида