вернулся из школы и зашел за ключом в квартиру номер
девятнадцать к анастасии Андреевне. Анастасии Андреевны он
не застал, а нашел записку, что ключ оставлен у соседки, у
кати. В полутемном коридоре, загроможденным всяким хламом,
он нашел катину дверь и постучал. И дверь в ту же секунду
распахнулась. И он увидел ее. И испытал потрясение.
В конце концов, цель оправдывает средства. А в любви,
говорят, все средства хороши. Конечно, она его ждала и
приготовилась. Да он-то совершенно не был готов. Потом он
понял, что еще немного (немного чего?), И он либо бросился
бы бежать, сломя голову, либо свалился бы в обмороке...
Я поднялся, кряхтя и постанывая, полез под дИван и из
самого дальнего темного угла достал окурок, о котором помнил
весь этот год. Я пошел с ним на кухню и закурил, стоя у
окна, и мельком удивился, что табачный дым не оказывает на
меня никакого действия, словно не дым я вдыхаю, а теплый
пахучий воздух.
...Катя была тощенькая, узкоплечая и узкобедрая, с
круглыми торчащими грудями. На ней был мешковатый серый
халат приютского типа, она молча взяла ф. Сорокина за руку и
ввела в свою комнатушку, потом вернулась к двери и тихонько,
но плотно затворила ее и щелкнула задвижкой, а потом
повернулась к ф. Сорокину и стала глядеть на него, опустив
руки. Халат на ней был распахнут, а под халатом у нее была
голая кожа, но ф. Сорокин увидел сначала, что она красная
ото лба до груди, а потом уже все остальное. Ну и зрелище
для половозрелого сопляка, который до того видел голых
женщин только на репродукциях рубенса! Впрочем, еще на
порнографических карточках, их ему показывал борька кутузов
(разорван на куски снарядом в августе 1941 года).
Они встречались если и не каждый день, то все же
достаточно регулярно. Точно в назначенный день и в
условленный час, минута в минуту, ф. Сорокин бесшумными
скачками поднимался к дверям квартиры номер девятнадцать.
Обычно это было днем, часа в три или четыре, сразу после
возвращения из школы. Конечно, он не звонил и не стучал.
Дверь открывалась. Катя в своем приютском халатике на голое
тело хватала его за руку, вводила в свою комнатушку, и они
запирались там, и насыщались друг другом жадно и торопливо,
и минут через двадцать ф. Сорокин, осторожный и бесшумный,
как индеец на военной тропе, вышмыгивал в полутемный
коридор, привычно нащупывал барабанчик французского замка и
оказывался на лестничной площадке. Говорили они немного и
только шепотом, и за всю однообразную, но невероятно
насыщенную историю этой любви им ни разу не привелось побыть
друг с другом более получаса подряд...
А история была действительно невероятно насыщенной -
для ф. Сорокина, несомненно, однако, наверное, и для кати
тоже. Спускаясь по лестнице из квартиры номер девятнадцать,
ф. Сорокин уже начинал тосковать. Через день-другой тоска
сменялась напряженным нетерпением. Наступало назначенное
время, и все у него внутри тряслось от лихорадочной радости
и от растущего страха, что встреча вдруг не состоится (а
такие случаи бывали). И вот встреча, а затем снова тоска,
нетерпенье, радость и страх, и снова встреча. И так неделя
за неделей, осень, зима, весна и, наконец, проклятое лето
тысяча девятьсот сорок первого. И ни разу ф. Сорокин не
ощутил усталости от кати, ни разу не захотелось ему перед
встречей, чтобы встречи этой не было. По всей видимости, то
же самое было и с нею.
Интересно, что именно в это время, в девятом классе,
ф. Сорокин вел успешное наступление на высшую математику и
сферическую тригонометрию, на пару с Сашей ароновым (умер от
голода в январе 1942) вовсю мастерил астрономические трубы,
вкалывал в мастерских дома занимательной науки и играючи
управлялся со школьной премудростью и продолжался его
платонический роман с люсей неверовской, а после встречи
нового года начался вдобавок и флирт с ниной халяевой
(пропала без вести в эвакуации), и было еще много и много
всякой ерунды и чепухи. Ф. Сорокин активно жил в учебе,
науке, общественных и личных связях и ни разу, ни при каких
обстоятельствах, нигде и никому ни словом, ни намеком не
обмолвился о кате.
Вряд ли их связывала просто половая страсть, хотя бы и
самая что ни на есть неистовая: такое не могло тянуться
столь долго и при этом сопровождаться беспрестанно
приступами тоски, радости и страха. Вряд ли это было и
любовью романтического толка, о которой писали великие. Было
там и от того, и от другого, была там, вероятно,
мальчишеская гордость обладания настоящей женщиной, и
благодарная нежность женщины к мужчине, который не обижает и
не выпендривается, а еще было, наверное, предчувствие.
В последний раз они встречались в конце мая, в начале
экзаменов.
В десятых числах июля ф. Сорокин вернулся со
строительства аэродрома под кингисеппом, возмужалый, уже
убивший первого своего человека, врага, фашиста, и очень
этим гордый. Окольными путями ему удалось узнать, что неделю
назад катя уехала со своим курсом на сооружение
противотанковых рвов куда-то в гатчину (или в псков?).
В конце июля в домоуправление сообщили, что катя убита
при бомбежке...
Слабость. Это все слабость моя. Что-то я сегодня
ослабел. Но почему я всегда так упорно запрещаю себе
вспоминать это? Имя - да. Катя. Катя. Но только имя. Потому,
что я больше никогда не любил. Было у ф. Сорокина с тех пор
множество баб, две или три женщины, и не было ни одной
любви.
Раздался телефонный звонок, и я потащился обратно в
кабинет. Это наконец звонила рита, и вовремя.
Скачать книгу [0.13 МБ]
Пирамида
