-- Я в этом не нуждаюсь! -- объявил он и кинул шарик в рот. -- пока еще
не нуждаюсь...
-- Айзек, -- сказал Экселенц и причмокнул. -- что вы будете делать,
когда я умру?
-- Спляшу качучу, -- сказал Бромберг мрачно. -- не говорите глупостей.
-- Айзек, -- сказал Экселенц. -- зачем вам все-таки понадобились
детонаторы?.. Подождите, не начинайте все сначала. Я вовсе не собираюсь
вмешиваться в ваши личные дела. Если бы вы заинтересовались детонаторами
неделю назад или на будущей неделе, я бы никогда не стал задавать вам этот
вопрос. Но они понадобились вам именно сегодня. Именно в ту ночь, когда за
ними должен был прийти совсем другой человек. Если это просто невероятное
совпадение, то так и скажите, и мы расстанемся. У меня голова разболелась...
-- А кто это должен был за ними прийти? -- подозрительно спросил
Бромберг.
-- Лев Абалкин, -- сказал Экселенц утомленно.
-- Кто это такой?
-- Вы не знаете льва Абалкина?
-- В первый раз слышу, -- сказал Бромберг.
-- Верю, -- сказал Экселенц.
-- Еще бы! -- сказал Бромберг высокомерно.
-- Вам я верю, -- сказал Экселенц. -- но я не верю в совпадения...
Слушайте, айзек, неужели это так трудно -- просто, без кривляний рассказать,
почему вы именно сегодня пришли за детонаторами...
-- Мне не нравится слово "кривлянья"! -- сказал Бромберг сварливо, но
уже без прежнего задора.
-- Я беру его назад, -- сказал Экселенц.
Бромберг снова принялся утираться.
-- У меня секретов нет, -- объявил он. -- вы знаете, рудольф, я
ненавижу все и всяческие секреты. Это вы сами поставили меня в положение,
когда я вынужден кривляться и ломать комедию. А между тем все очень просто.
Сегодня утром ко мне явился некто... Вам обязательно нужно имя?
-- Нет.
-- Некий молодой человек. О чем мы с ним говорили -- несущественно, я
полагаю. Разговор носил достаточно личный характер. Но во время разговора я
заметил у него вот здесь... -- Бромберг ткнул пальцем в сгиб локтя правой
руки, -- довольно странное родимое пятно. Я даже спросил его: "это что --
татуировка?" Вы знаете, рудольф, татуировки -- мое хобби... "нет, -- ответил
он. -- это родимое пятно" больше всего оно было похоже на букву "ж" в
кириллице или, скажем, на японский иероглиф "сандзю" -- "тридцать". Вам это
ничего не напоминает, рудольф?
-- Напоминает, -- сказал Экселенц.
Мне это тоже что-то напомнило, что-то совсем недавнее, чтото,
показавшееся и странным, и несущественным одновременно.
-- Вы что -- сразу сообразили? -- спросил Бромберг с завистью.
-- Да, -- сказал Экселенц.
-- А вот я -- не сразу. Молодой человек уже давно ушел, а я все сидел и
вспоминал, где я мог видеть такой значок... Причем не просто похожий на
него, а именно такой в точности. В конце концов вспомнил. Мне надо было
проверить, понимаете? Под рукой -- ни одной репродукции. Я бросаюсь в музей
-- музей закрыт...
-- Мак, -- сказал Экселенц, -- будь добр, подай нам сюда эту штуку,
которая под шалью.
Я повиновался.
Брусок был тяжелый и теплый на ощупь. Я поставил его на стол перед
Экселенцем. Экселенц подвинул его поближе к себе, и теперь я видел, что это
действительно футляр из гладко отполированного материала ярко-янтарного
цвета с едва заметной, идеально прямой линией, отделяющей слегка выпуклую
крышку от массивного основания. Экселенц попытался приподнять крышку, но
пальцы его скользили, и ничего у него не получалось.
-- Дайте-ка мне, -- нетерпеливо сказал Бромберг. Он оттолкнул
Экселенца, взялся за крышку обеими руками, поднял ее и отложил в сторону.
Вот эти штуки они, по-видимому, и называли детонаторами: круглые серые
блямбы миллиметров семидесяти в диаметре, уложенные одним рядом в аккуратные
гнезда. Всего детонаторов было одиннадцать, и еще два гнезда были пусты, и
видно было, что дно их выстлано белесоватым ворсом, похожим на плесень, и
ворсинки эти заметно шевелились, словно живые, да они, вероятно, и были в
каком-то смысле живые.
Однако прежде всего в глаза мне бросились довольно сложные иероглифы,
изображенные на поверхности детонаторов, по одному на каждом, и все разные.
Они были большие, розовато-коричневые, слегка расплывшиеся, как бы
нанесенные цветной тушью на влажную бумагу. И один их них я узнал сразу --
чуть расплывшаяся стилизованная буква "ж", или, если угодно, японский
иероглиф "сандзю" -- маленький оригинал увеличенной копии на обороте листа
номер 1 в деле номер 07. Этот детонатор был третьим слева, если смотреть от
меня, и Экселенц, подвесив над ним свой длинный указательный палец,
произнес:
-- Он?
-- Да-да, -- нетерпеливо отозвался Бромберг, отпихивая его руку. Не
мешайте. Вы ничего не понимаете...
Он вцепился ногтями в края детонатора и принялся осторожными движениями
как бы вывинчивать его из гнезда, бормоча при этом: "здесь совсем не в этом
дело... Неужели вы воображаете, что я был способен перепутать... Чушь
какая..." И он вытянул наконец детонатор из гнезда и стал осторожно
поднимать его над футляром все выше и выше, и видно было, как тянутся за
серым толстеньким диском тонкие белесоватые нити, утоньшаются, лопаются одна
за другой, и когда лопнула последняя, Бромберг повернул диск нижней
поверхностью вверх, и я увидел там среди шевелящихся полупрозрачных ворсинок
тот же иероглиф, только черный, маленький и очень отчетливый, словно его
вычеканили в сером материале.
-- Да! -- сказал Бромберг торжествующе. -- точно такой. Я так и знал,
что не могу ошибиться.
-- В чем именно? -- спросил Экселенц.
-- Размер! -- сказал Бромберг. -- размер, детали, пропорции. Вы
понимаете, родимое пятно у него не просто похоже на этот значок -- оно в
точности такое же... -- он пристально посмотрел на Экселенца. -- слушайте,
рудольф, услуга за услугу. Вы что, их всех пометили?
-- Нет, конечно.
-- Значит, у них это было с самого начала? -- спросил Бромберг,
постукивая себя пальцем по сгибу правой руки.
-- Нет. Эти значки появились у них в возрасте десяти-двенадцати лет.
Скачать книгу [0.15 МБ]
Пирамида