исследовать существуют ли одни только чувственно
воспринимаемые сущности или также другие помимо них, и
[если также другие], то имеются ли такие сущности только
одного вида или их несколько родов, как полагают те,
например, кто признает Эйдосы, а также математические
предметы как промежуточные между Эйдосами и чувственно
воспринимаемыми вещами. Эти вот вопросы надлежит, как мы
утверждаем, рассмотреть, а также вопрос о том, касается
ли исследование одних лишь сущностей или также
привходящих свойств, которые сами по себе им присущи.
Кроме того, относительно тождественного и различного,
сходного и несходного, и противоположности, а также
предшествующего и последующего и всего тому подобного,
что пытаются рассматривать диалектики, исходя лишь из
правдоподобного, следует спросить: какой науке надлежит
рассмотреть все это? И далее, также относительно
привходящих свойств, которые сами по себе им присущи, не
только что такое каждое из них, но и противоположно ли
одному [лишь] одно. Точно так же, есть ли указанные выше
начала и элементы роды или же они составные части, на
которые делится всякая вещь? И если они роды, то те ли,
что как последние сказываются о единичном (atomos), или
первые, например, живое ли существо или человек начало и
кому из них бытие присуще в большей мере по сравнению с
отдельным существом? Но главным образом нужно
рассмотреть и обсудить вопрос: имеется ли кроме материи
причина сама по себе или нет, и существует ли такая
причина отдельно или нет, а также одна ли она или
имеется большее число таких причин?Также: существует ли
или нет что-то помимо составного целого (а о составном
целом я говорю, когда что-то сказывается о материи) или
же для одних вещей существует, для других нет, и [в
последнем случае] что это за вещи? Далее, ограниченны ли
начала по числу или по виду - и те, что выражены в
определениях, и те, что относятся к субстрату, - а также
имеют ли преходящее и непреходящее одни и те же начала
или различные, и все ли начала непреходящи или же начала
преходящих вещей преходящи? Далее, самый трудный и
недоуменный вопрос: есть ли единое и сущее, как это
утверждали пифагорейцы и Платон, не нечто иное, а
сущность вещей, или же это не так, а в основе лежит
нечто иное, например, как утверждает Эмпедокл, дружба, а
другие указывают: кто-огонь, кто-воду или воздух? И
кроме того, есть ли начала нечто общее или они подобны
единичным вещам, и существуют ли они в возможности или в
действительности? И далее, существуют ли они иначе, чем
в отношении движения? Ведь и этот вопрос представляет
большое затруднение. Кроме того, есть ли числа, линии,
фигуры и точки некие сущности или нет, а если сущности,
то существуют ли они отдельно от чувственно
воспринимаемых вещей или же находятся в них? По всем
этим вопросам не только трудно достичь истины, но и
нелегко надлежащим образом выяснить связанные с ними
затруднения.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Итак, прежде всего надлежит разобрать вопрос,
поставленный нами вначале: исследует ли все роды причин
одна или многие науки?
С одной стороны, как может быть делом одной науки -
познавать начала, если они не противоположны друг другу?
И кроме того, многим из существующих вещей присущи не
все начала. В самом деле, каким образом может начало
движения или благо как таковое существовать для
неподвижного, раз все, что есть благо, само по себе и по
своей природе есть некоторая цель и постольку причина,
поскольку ради него и возникает и существует другое,
цель же и "то, ради чего" - это цель какого-нибудь
действия, а все действия сопряжены с движением? Так что
в неподвижном не может быть ни этого начала, ни какого-
либо блага самого по себе. Поэтому в математике и не
доказывается ничего через посредство этой причины, и ни
в одном доказательстве не ссылаются здесь на то, что так
лучше или хуже, да и вообще ничего подобного никому
здесь даже на ум не приходит. Вот почему некоторые
софисты, например Аристипп, относились к математике
пренебрежительно: в остальных искусствах, мол, даже в
ремесленнических, например в плотничьем и сапожном,
всегда ссылаются на то, что так лучше или хуже,
математическое же искусство совершенно не принимает во
внимание хорошее и дурное.
С другой стороны, если существуют многие науки о
причинах, одна - об одном начале, другая - о другом, то
какую из них надо признать искомой нами наукой и кого из
тех, кто владеет этими науками, считать наилучшим
знатоком искомого предмета? Ведь вполне возможно, что
для одного и того же имеются все виды причин; например,
у дома то, откуда движение, - строительное искусство и
строитель; "то, ради чего"- сооружение; материя-земля и
камни; форма-замысел дома (logos). И если исходить из
того, что было раньше определено по вопросу, какую из
наук следует называть мудростью, то имеется основание
называть каждую из этих наук. Действительно, как самую
главную и главенствующую науку, которой все другие
науки, словно рабыни, не смеют прекословить, следовало
бы называть мудростью науку о цели и о благе (ибо ради
них существует другое). А поскольку мудрость была
определена как наука о первых причинах и о том, что
наиболее достойно познания, мудростью надо бы признать
Пирамида