большое и малое ближе по своей природе к
[пространственной] величине, а третьи - более общее у
перечисленного: превышающее и превышаемое. Все эти
мнения, можно сказать, отличаются друг от друга не в
отношении тех или иных выводов, а только в отношении
трудностей обоснования, которых они остерегаются, потому
что они и сами приводят доказательства для обоснования.
Впрочем, на том же основании, на каком превышающее и
превышаемое, а не большое и малое, суть начала, и число
должно происходить из элементов раньше двоицы: ведь
превышающее и превышаемое, равно как и число,- более
общее. Между тем они одно утверждают, а другое нет.
Далее, одни противопоставляют единому разное и иное,
другие - множество. Но если, как они этого хотят,
существующее составляется из противоположностей, а
единому или ничто не противоположно, или, раз уж так
необходимо, противоположно множество, неравное же -
равному, разное - одному и тому же и иное - самому
предмету (ayte),-то наибольшее доверие внушает мнение
тех, кто противопоставляет единое множеству; однако и
они делают это неудовлетворительно, ибо у них получится,
что единое есть малочисленное: ведь множество
противолежит малочисленности, а многое - малочисленному.
А что единое означает меру, это очевидно. И в каждом
случае субстрат - особый, например: у гармонии -
четверть тона, у [пространственной] величины - дактиль
или стопа или что-то в этом роде, в стихотворных
размерах - стопа или слог; точно так же у тяжести -
определенный вес; и у всего - таким же образом: у
качества - нечто обладающее качеством, у количества -
нечто количественное; и мера неделима, в одних случаях
по виду, в других - для чувственного восприятия, так что
единое само по себе не сущность чего-либо. И это вполне
обоснованно, ибо единое означает меру некоторого
множества, а число - измеренное множество и меры, взятые
много раз (поэтому также правильно сказать, что единое
не есть число: ведь и мера - это не множество мер, и
мера и единое - начало). И мера всегда должна быть
присуща как нечто одно и то же всем предметам [одного
вида], например: если мера-лошадь, то она относится к
лошадям, а если мера - человек, она относится к людям. А
если измеряемое человек, лошадь и бог, то мерой будет,
пожалуй, живое существо, и число их будет числом живых
существ. Если же измеряемое - человек, бледное и идущее,
то меньше всего можно говорить здесь об их числе, потому
что бледное и идущее присущи одному и тому же, притом
одному по числу; тем не менее число их будет числом
родов или числом каких-нибудь других подобных
обозначений .
А те, кто рассматривает неравное как нечто единое и
признает двоицу чем-то неопределенным, состоящим из
большого и малого, слишком далеко отходят в своих
высказываниях от правдоподобного и возможного. Ведь это
скорее видоизменения и привходящие свойства чисел и
величин, нежели их субстрат (многое и немногое -
видоизменения числа, большое и малое - видоизменения
величины), так же как четное и нечетное, гладкое и
шероховатое, прямое и кривое. А к этой ошибке
прибавляется еще и то, что большое и малое и все тому
подобное необходимо есть нечто соотнесенное, между тем
из всех категорий соотнесенное меньше всего есть нечто
самобытное или сущность, и оно нечто последующее по
сравнению с качеством и количеством; при этом
соотнесенное, как было сказано, есть некоторое
видоизменение количества, но не [его] материя, поскольку
и для соотнесенного вообще, и для его частей и видов
материей будет нечто другое . Ибо не существует ничего
большого или малого, многого или немногого,
соотнесенного вообще, что было бы многим или немногим,
большим или малым, или соотнесенным, не будучи чем-то
другим. А что соотнесенное есть меньше всего некоторая
сущность и нечто истинно сущее, подтверждается тем, что
для него одного нет ни возникновения, ни уничтожения, ни
движения в отличие от того, как для количества имеется
рост и убыль, для качества - превращение, для
пространства - перемещение, для сущности - просто
возникновение и уничтожение. Для соотнесенного же всего
этого нет, ибо, и не будучи приведенным в движение, одно
и то же будет иногда больше [другого], иногда меньше или
равно [ему] в зависимости от количественного изменения
этого другого. Да и необходимо, чтобы материей чего бы
то ни было, значит и сущности, было то, что таково в
возможности ; соотнесенное же не есть сущность ни в
возможности, ни в действительности. Поэтому нелепо, а
скорее невозможно, считать, что не-сущность есть элемент
сущности и первее ее, ибо все [остальные] категории суть
нечто последующее по отношению к сущности. Далее,
элементы не сказываются о том, элементы чего они есть ,
между тем многое и немногое порознь и вместе сказываются
о числе, длинное и короткое - о линии, а плоскость может
быть и широкой и узкой. Если же существует также некое
множество, о котором всегда говорится, что оно немногое,
например два (ведь если два-многое, то "одно" было бы
немногим ), то должно существовать и безусловно многое,
как, например, десятка есть многое, а именно если нет
числа больше ее, или десять тысяч . Как же в таком
случае получится число из немногого и многого? Ведь о
нем должны были бы сказываться либо то и другое, либо ни
одно из них; между тем здесь сказывается только одно из
Пирамида