представляет собой, кроме двух точек.
Так же не должно остаться незамеченным и то, что при
таком взгляде приходится принимать предшествующие и
последующие двойки, и таким же образом и у остальных
чисел. В самом деле, допустим, что двойки, входящие в
четверку, сосуществуют, но они предшествуют тем двойкам,
которые входят в восьмерку; и как двойка породила их,
так и они породили те четверки, которые входят в самое-
по-себе-восьмерку; так что если первая двойка - идея, то
и эти двойки будут некоторыми идеями То же можно сказать
и о единицах. А именно: единицы, которые входят в первую
двойку, порождают те четыре единицы, которые входят в
четверку, так что все единицы оказываются идеями, и идея
будет составляться из идей. Поэтому ясно, что и то,
идеями чего им случается быть, будет составным, как,
например, если сказать, что живые существа составляются
из живых существ, если существуют их идеи.
И вообще проводить каким-то образом различие между
единицами - это нелепость и вымысел (под вымыслом я
разумею натяжку в предположении). В самом деле, мы не
видим, чтобы единица отличалась от единицы по количеству
или по качеству, и необходимо, чтобы одно число было
либо равным, либо неравным [другому числу],-как всякое
[вообще], так и особенно состоящее из отвлеченных
единиц, так что если оно не больше и не меньше
[другого], то оно равно [ему]. Мы предполагаем, что
равное и вообще неразличимое в числах - одно и то же.
Если же это не так, то даже двойки, входящие в самое-по-
себе-десятку, не будут неразличимыми, хотя они и равны
между собой, ибо, говоря об их неразличимости, какую
[особую] причину можно было бы указать для этого?
Далее, если всякая единица составляет вместе со всякой
другой единицей две, то единица из самой-по-себе-двойки
и единица из самой-по-себе-тройки составят вместе двойку
из различающихся между собой единиц; [спрашивается],
будет ли эта двойка предшествующей или последующей по
отношению к тройке? По-видимому, более необходимо, чтобы
она предшествовала. Ведь одна из ее единиц была вместе с
тройкой, а другая - вместе с двойкой. И мы со своей
стороны предполагаем, что вообще одно и одно, равны они
или неравны, составляют два, например: благо и зло,
человек и лошадь; а те, кто придерживается указанных
взглядов, утверждают, что и две единицы не составляют
два.
Равным образом странно, если сама-по-себе-тройка не
есть большее число, чем сама-по-себе-двойка; если же оно
большее число, то ясно, что в нем содержится и число,
равное двойке, а значит, это последнее неотличимо от
самой-по-себе-двойки. Но это невозможно, если есть
какое-то первое и второе число . И в таком случае идеи
не могут быть числами. В этом-то отношении правы те, кто
требует, чтобы единицы были различными, если должны быть
идеи, как это было раньше указано ; в самом деле, эйдос
[всегда] лишь один, между тем если единицы неразличимы,
то и двойки и тройки также не будут различаться между
собой. Поэтому им и приходится утверждать, что счет
ведется так: один, два [и так далее] без прибавления
чего-то к тому, что уже имеется налицо (иначе не было бы
возникновения из неопределенной двоицы, и число не могло
бы быть идеей: ведь в таком случае одна идея содержалась
бы в другой и все эйдосы были бы частями одного эйдоса).
Таким образом, в соответствии со своим предположением
они говорят правильно, а вообще-то неправильно: ведь
многое они отвергают, ибо им приходится утверждать, что
некоторое затруднение содержит уже вопрос: когда мы
счисляем и говорим - один, два, три, счисляем ли мы,
прибавляя [по единице] или отдельными долями? Между тем
мы делаем и то и другое, а потому смешно возводить это
различие к столь значительному различию в самой сущности
[числа].
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Прежде всего было бы полезно выяснить, какое различие
имеется у числа и какое у единицы, если оно [вообще]
есть. Ведь необходимо, чтобы оно было различием или по
количеству, или по качеству, но, по-видимому, ни того,
ни другого [у единиц] не может быть. Впрочем, числа как
числа различаются по количеству. Если же и единицы
различались бы по количеству, то и одно число отличалось
бы от другого при равной численности единиц. Далее,
будут ли первые единицы больше или меньше, и возрастают
ли последующие или наоборот? Все это лишено смысла. Но
не может быть здесь различия и по качеству. Ведь у
единиц [вообще] не может быть какое-либо свойство: они
[сами] утверждают, что даже у чисел качество есть нечто
последующее по отношению к количеству. Кроме того,
различие в качестве не может у единиц возникнуть ни от
единого, ни от [неопределенной] двоицы: первое не имеет
качества, вторая создает количество, ибо природа ее -
быть причиной того, что существующее множественно. Если,
стало быть, дело здесь обстоит как-то иначе, то об этом
надо сказать особо с самого начала и выяснить, каково
различие у единиц, и в особенности почему оно необходимо
Пирамида