Я полагаю, что серьезное вникновение исследователей.
стоящих на высоте современной физиологии и психологии, в
огромную апокалиптическую литературу, в автобиографические
свидетельства духовных авторов и некоторых религиозных
деятелей, имевших опыт подобного рода, непредубежденное
изучение и обобщение материала, рассеянного в трудах по
сравнительной религиологии, - все это приведет со временем к
выработке научной методики, на основе которой удалось бы
заложить фундамент гносеологии религиозного и, в частности,
метаисторического познания. Можно себе представить
возникновение научно-педагогической практики, ставящей целью
овладеть механизмом этого познания, дать личности, до сих пор
воспринимавшей этот процесс пассивно, способы вызывать его и
управлять им, хотя бы отчасти. Но все это - дело будущего, и
притом не близкого. Пока несомненно только то, что многообразие
этого процесса зависит и от субъекта, и от объекта познания.
Нельзя объять необъятного; я могу говорить здесь лишь о том
варианте процесса, с которым меня столкнула собственная жизнь.
Придется идти на то, чтобы усилить в книге элемент
автобиографический, хотя я лично, при любых иных
обстоятельствах, этого элемента стремился бы избегать.
В центре внимания при этом будут три вида религиозного
познания: метаисторический, трансфизический и вселенский.
Впрочем, проводить вполне четкую границу между ними невозможно,
да и не нужно.
Прежде всего: что, собственно, разумеется здесь под
метаисторией?
Метаистория есть, говорит Сергей Булгаков, едва ли не
единственный русский мыслитель, поставивший эту проблему
ребром, - метаистория есть "ноуменальная сторона того
универсального процесса, который одной из своих сторон
открывается для нас как история"' . Мне думается, однако, что
применение кантовской терминологии к проблемам этого порядка
вряд ли поможет уяснению существа дела. Понятия ноуменального и
феноменального были выработаны иным ходом мысли, вызваны иными
философскими потребностями. Объекты метаисторического опыта
могут быть втиснуты в систему этой терминологии лишь по способу
Прокруста.
Еще неправомернее сближение метаистории с каким-либо из
видов философии истории. Философия истории есть именно
философия; метаистория же всегда мифологична.
Так или иначе, термин "метаистория" употребляется в
настоящей книге в двух значениях.
Во-первых - как лежащая пока вне поля зрения науки, вне ее
интересов и ее методологии совокупность процессов, протекающих
в тех слоях инобытия, которые, будучи погружены в другие потоки
времени и в другие виды пространства, просвечивают иногда
сквозь процесс, воспринимаемый нами как история. Эти
потусторонние процессы теснейшим образцом с историческим
процессом связаны, его собою в значительной степени определяют,
но отнюдь с ним не совпадают и с наибольшей полнотой
раскрываются на путях именно того специфического метода
познания, который следует назвать метаисторическим.
___________
' Булгаков С. Два града. С. 103.
_______________
Второе значение слова "метаистория" - это учение об этих
процессах инобытия, учение, разумеется, не в научном, а именно
в религиозном смысле.
Нет ничего удивительного в том, что возможность познания
этих процессов обусловлена для различных индивидуумов рядом
психологических, а может быть, и физиологических предпосылок.
Очевидно, мы имеем здесь дело с некоторой врожденной
предрасположенностью; мы столь же мало можем вызвать или
уничтожить ее, как, например, врожденное свойство
музыкальности. Однако самая эта способность может быть на
протяжении жизни или заглушена, или просто остаться
неиспользованной, как зарытый в землю талант, или, наконец,
подвергнуться развитию, иногда даже чрезвычайно ускоренному.
Научно-воспитательная система, которая кажется нам возможной в
будущем, способствовала бы именно развитию этой способности.
Пока же средства положительного воздействия на эту способность
приходится нащупывать почти вслепую, и заметного развития ее на
протяжении жизни не получилось бы, вероятно, совсем, если бы
некоторые силы, действуя навстречу нашим усилиям, не брали бы
на себя огромный труд развития в нас соответствующих органов
восприятия. Однако кажется весьма правдоподобным, что для
возникновения процесса метаисторического познания необходимо,
кроме врожденных свойств и деятельной помощи Провиденциальных
сил, и кое-что приобретенное нами самими, например - наличие
пусть скромного, но безусловного запаса положительных
исторических сведений. Для человека совершенно невежественного,
никак не переживающего своей связи с историческим потоком
явлений, живи он в австралийской пустыне или в дебрях
современного города-гиганта, метаисторический метод познания
закрыт. Участием в накоплении вот этого именно запаса
исторических сведений и ограничивается пока роль научного
фактора в разбираемом психологическом процессе, точнее - в
подготовке к этому процессу. Самый же процесс, по крайней мере,
тот его вариант, который мне знаком, не имеет к научным формам
познания ни малейшего отношения. Повторяю это и подчеркиваю.
Состоит он из трех последовательных стадий.
Первая стадия заключается в мгновенном внутреннем акте,
совершающемся без участия воли субъекта и, казалось бы, без ви-
димой предварительной подготовки, хотя, конечно, в действитель-
ности такая подготовка, только протекающая за порогом сознания,
должна иметь место.
Содержанием этого акта является молниеносное, но
Пирамида