окружающих, гостю — получить пищу, приют и поддержку. Хозяин не только берет на себя
заботу о госте, но и обязуется защищать его наравне с членами своего рода.
Любопытно в этом отношении описание обычая госте приимства у славянских народов в
трактате «Тактика и стратегия», авторство которого приписывалось визан тийскому
императору Маврикию (539—603 гг. н.э.): «К чужестранцам благосклонны, усердно заботятся
о них и провожают их из одного места в другое, куда пожелают, здравыми и невредимыми,
так что если бы чужестранцу был причинен вред в хижине того, кто должен был о нем
заботиться, то на него нападает сосед, вполне уверенный в том, что, мстя за иностранца,
совершает благочестивое дело».'" 5
Джемс Белл рассказывает, как однажды старик —
118
хозяин дома, придя к нему в кунацкую, сказал: «Ты мой сын, и этот дом уже больше не мой
дом, а твой». 37 Эта своеобразная формула установления родства имеет глубо кий смысл и не
может рассматриваться как простое прояв ление вежливости. Гость действительно как бы
вступает во временное родство с хозяином дома, и даже не только с ним, но и со всем его
родом. В другой раз после прибы тия Дж. Белла, по его описанию, хозяин дома «своей
собственной рукой принес в жертву молодого быка, в знак скрепления братских уз между
нами, и мне говорят, что я теперь должен считаться во всех отношениях одним из членов его
семьи, которого они обязаны как такового почитать и уважать».
В середине XII в. Гельмольд, наблюдавший нравы балтийских славян, писал: «. . .в отношении
гостеприим ства нет другого народа, более достойного уважения, чем славяне; принимать
гостей они, как по уговору, готовы, так что нет необходимости просить у кого-нибудь госте
приимства. Ибо все, что получают они от земледелия, рыбной ловли или охоты, все это они
предлагают в изоби лии, и того они считают самым достойным, кто наиболее расточителен.
Это стремление показать себя толкает многих из них на кражу и грабеж. Такого рода пороки
считаются у них простительными или оправдываются гостеприимством. Следуя законам
славянским, то, что ты ночью украдешь, завтра ты должен предложить гостям. Если же кто-
нибудь, что случается весьма редко, будет замечен в том, что отказал чужеземцу в гостепри
имстве, то дом его и достатки разрешается предать огню, и на это все единодушно
соглашаются, считая, что кто не боится отказать гостю в хлебе, тот — бесчестный, презренный
и заслуживающий общего посмешища человек». 39
Один и тот же человек мог радушно принимать гостя в своем доме, а потом ограбить его за
пределами селения. Такие случаи не раз описаны путешественниками, побы вавшими на
Кавказе. Так, например, русский офицер И. Ф. Бларамберг (1830-е годы) рассказывает: «Часто
случается, что знакомство, вытекающее из обязательств гостеприимства, перерастает в
дружбу, а хозяин дома и путешественник становятся кунаками. Но, с другой стороны, если тот
же гость позднее встретится случайно с тем, кто совсем недавно так любезно с ним обращался,
он может остаться без багажа, а то и в плену у своего бывшего гостеприимного хозяина,
причем все это проде-
119
лывается без излишней щепетильности». 40 В начале XVIII в. о том же писал итальянец
Ксаверио Главани. 41
Тактики поведения гостя и хозяина соотнесены и предо пределяют друг друга, причем они
могут строиться по-разному в зависимости от ряда обстоятельств. В наиболее общем случае
гость ведет себя достаточно пассивно: принимает угощение и подарки, знаки внимания, но не
проявляет существенной инициативы. Все его передви жения строго регламентированы и
подчиняются этикет ному сценарию. Например, у адыгов «вставать без нужды со своего
места, выходить без сопровождения из кунацкой во двор, заглядывать на кухню, где готовят
угощения, заговаривать с домашними и т.д. считалось не вполне пристойным». 42 У многих
народов считалось крайне неприличным, чтобы гость вмешивался в семейные дела хозяина.
В самых разных традициях обязательный, принудитель ный характер имеет трапеза, и гость
не может отказаться от нее, чтобы не обидеть хозяев. В этом одно из отличий традиционных
обычаев от современных европейских, согласно которым — по крайней мере в принципе —
чело век волен есть то и столько, что и сколько ему хочется. Накормить гостя — это
обязанность хозяина, так он оказывает честь гостю (слово «потчевать» родственно с «честь» и
обозначает, собственно, «оказывать честь, угощая едой и питьем») и в то же время утверждает
свою честь демонстрацией щедрости.
У многих народов считалось обязательным, чтобы хозяева упрашивали гостей есть.
Например, в Белоруссии хозяйка, прислуживая у стола, все время понукала гостей есть: «Да
ежчашь, ешща, — говорит хозяйка, — дорогие наши госци! Штошь вы ничаво ни ядзиця?». —
«Спа- сиба, — возражают гости, — мы и так ядзим». — «Да ешщашь болыни!», — снова
говорит хозяйка. — «Да мы и так многа ядзим», — возражают опять гости. — «Не стыдзицясь,
что многа ядзиця, — продолжает хозяйка, — ешца на здоровья!». Гости ожидают этой
«принуки» и, хлебнув два, три или четыре раза, сидят, как будто поели. Когда же хозяйка
станет повторять «принуку», они опять принимаются за то же кушанье и, хлебнув или укусив
несколько раз, снова останавливаются. Так продолжается весь обед или ужин. Где хозяйка не
пону кает гостей, там молодые люди, а особенно женщины, стыдясь есть, выходят из-за стола
полуголодные и, возвра- тясь домой, на вопрос: «Ци добришь вас там частавали
120
(т.е. потчевали)?»,—отвечают: «Чесць то как чесць, была чаво паисць, да принуки ня была».
43
Застольные обычаи могли быть тяжелы для гостей и в физическом отношении. В XVI в.
посольские обеды в Москве длились по 5—6 часов, затягиваясь порой до глубокой ночи. Как и
у некоторых других народов, напри мер у абхазов и адыгов, в течение всего этого времени
считалось непозволительным выходить из-за стола. 44 Поскольку все это время почти
непрерывно ели и пили, нетрудно представить себе самочувствие гостей через 5—6 часов
такого угощения.
Пассивность, неподвижность гостя соответствуют его высокому статусу. Некоторые
испытываемые им неприят ности возникают из-за несоответствия сакральному ста тусу
реальной человеческой природы. Характерно, что во многих традициях хозяину полагалось
стоять в присут ствии гостя и есть только после него или только ту пищу, которую ему
передавал гость. Ж.-Ш. де Бесс (1829 г.) рассказывает о черкесах: «Пища у них подается на
турец кий манер; гость ест в одиночку, а хозяин дома и домо чадцы, за исключением женщин,
из уважения к гостю остаются на ногах. Гость оказывает честь, передавая то одному, то
другому куски пищи, которую ему подносят. Женщины едят в отдельном помещении». 45 Эти
обычаи вызывали восхищение и у англичанина Дж. Лонгворта. 46
Сходные обычаи наблюдались и у восточных славян. Павел Алеппский (середина XVII в.),
описывая обед у русского воеводы, отмечает, что хозяин сам подносил чарки с водкой, стоя на
ногах, тогда как гости сидели. 47 В начале XX в. у белорусов Могилевской губернии во время
семейных праздников гостей рассаживали по стар шинству, причем старейшие родственники
и почетные лица из местных жителей занимали места «на куте», а хозяин и хозяйка
прислуживали гостям. Мужчины и женщины занимали разные столы, женщин угощала
хозяйка. 48
Совместная трапеза является сердцевиной и средо точием ритуала гостеприимства. Это
испытанное веками средство приобщить пришельца к дому, сделать его «своим». В то же
время застолье — наглядная модель коллектива, его идеальный образ, переведенный на язык
застольного пространства. Подробнее об этом будет гово риться в следующей главе,
посвященной застольному этикету. Пока же рассмотрим сакральные функции гостя.
121
ГОСТЬ И БОГ
Скачать книгу [0.15 МБ]
Пирамида