собутыльники".
По возвращении на то место, где он оставил друга, он обнаружил, что
тот все еще восхищается часами. Старик стоял рядом, его огромные глаза
были прикованы к студенту, и нечто неуловимое (но не улыбка) блуждало на
желтоватом морщинистом лице.
- Вам, похоже, нравятся мои часы, - сказал старичок Феофану Гушту,
тому студенту, который продолжал разглядывать прекрасную безделушку. -
Вероятно, вам хотелось бы владеть ими?
- Владеть ими! - воскликнул Феофан. - Да вы шутите, - а сам подумал:
"Что за чудный подарок был бы для Фирзы в день свадьбы".
- Да, - ответил старик, - владеть... Сам я хочу расстаться с ними.
Что вы за них предложите?
- Действительно, что можно предложить? Словно я могу позволить себе
приобрести их. В нашем университете нет ни одного студента, который бы
рискнул предложить цену за такое сокровище.
- Значит, вы не приобретаете мои часы?
Феофан, отчасти скорбно, покачал головой.
- А вы, сударь? - обратился он к другому студенту.
- Нет, - последовал краткий отказ.
- Но, - сказал старик, вновь обращаясь к Феофану, - если б я предло-
жил вам эти часы... в качестве подарка... вы бы, вероятно, не отказа-
лись?
- Вероятно, нет. Вы же не положите их просто мне в карман. Но мы не
любим шутить с незнакомыми людьми.
- Я редко шучу, - ответил старик. - Те же, с кем я шучу, редко отве-
чают мне тем же. Но только скажите, и часы - ваши.
- Вы в самом деле, - воскликнул Феофан дрожащим от радостного удивле-
ния голосом, - вы в самом деле так говорите! О Боже!.. Что я... как я
могу вас отблагодарить?
- Неважно, - сказал старик, - не стоит благодарностей. Есть, однако,
одно условие, прилагаемое к этому дару.
- Условие... какое?
Старший студент потянул Феофана за рукав.
- Не принимай от него подарков, - прошептал он. - Пойдем, я весьма в
нем не уверен. - И он пошел прочь.
- Подожди чуть-чуть, Яне, - сказал Феофан, но его товарищ продолжал
идти. Феофан был в нерешительности, следовать за ним или нет. Но он пос-
мотрел на часы, подумал о Фирзе и остался.
- Если вы получите эту безделушку, вам придется выполнить условие,
которое выполняли и другие, кто ею владел. Вам придется целый год заво-
дить эти часы каждый вечер перед закатом солнца.
Студент рассмеялся:
- Действительно, трудное условие... давайте мне часы.
- Или, - продолжил старик, не обращая внимания на то, что его переби-
ли, - если вы не выполните это условие, вы умрете в течение шести часов
после их остановки. Если их не завести, они остановятся на закате.
- Мне это условие не нравится, - сказал Феофан. - Потерпите... я дол-
жен обдумать ваше предложение.
Он так и сделают. Он подумал о легкости, с какой можно избежать воз-
можной беды, подумал о красоте часов... сверх того, он подумал о Фирзе и
дне свадьбы.
"Тьфу! Да чего же я медлю", - сказал он сам себе, а потом обратился к
старику:
- Давайте часы - я согласен.
- Вы должны заводить их до заката целый год, или вы умрете в течение
шести часов.
- Вы уже это сказали, а я рад и благодарен вам.
- Поблагодарите меня в конце года, если сможете, - ответил старик, -
прощайте.
- Прощайте! Не сомневаюсь, что в конце семестра смогу произносить
благодарности.
Феофан был удивлен, когда, произнеся эти слова, заметил, что старик
исчез.
- Будь он кто угодно, я его не боюсь, сказал он. - Я знаю договор,
согласно которому получил этот подарок. Какой же дурак Янус Гервест, что
так грубо отказался от предложения.
И он пошел домой. Дома в Иене он положил часы рядом с собой, зажег
лампу, открыл фолиант Платона (с маргиналиями Блюндердрунка), принадле-
жащий его другу, и попробовал заняться "Пиром". Но через десять минут с
нетерпением закрыл книгу, поскольку его возбужденный ум не переваривал
философского угощения. И он направился в сад, куда выходили окна его
комнаты, чтобы там обдумывать события сегодняшнего вечера и со страст-
ностью влюбленного повторять и благословлять имя его Фирзы.
Время шло, и часы постоянно заводились. Любовь улыбалась юноше, ибо
Фирза не была жестока. Наш студент возобновил свои занятия и в должное
время стал считаться одним из наиболее обещающих студентов всего Иенско-
го университета.
Но, как мы уже заметили, время бежало. И наступил канун того счастли-
вого дня, который должен был вручить Феофану его цветущую невесту и ко-
торого он скидал с таким радостным предвкушением. Феофан распрощался с
большинством своих однокашников и с учеными профессорами, чьи лекции он
посещал с немалой для себя пользой. Было чудесное утро, и он размышлял о
том, как провести этот день. Любой догадался бы, как решить эту пробле-
му. Он пойдет навестит Фирзу.
Он соответствующим образом нарядился и вскоре стоял у калитки сада
Давида Ангерштелля. Узкая тропинка, посыпанная галькой, пересекала сад и
упиралась в дом - старое причудливое черно-белое здание с неуклюже нави-
сающими верхними этажами, занимавшими площадь почти вдвое больше перво-
го. Множество круглых, пузатых горшков с цветами выстроились по обе сто-
роны от двери. Створка в одном окне была приоткрыта, чтобы в комнату
проникал легкий ветерок, овевающий клумбы. У окна сидела девушка - кра-
сивая, с осиной талией, скромным, умным личиком, светлыми вьющимися во-
лосами и голубыми, будто тайком смеющимися глазами. Можете быть уверены,
что эти голубые глаза заметили приближение возлюбленного. Через мгнове-
ние он был рядом с ней и горячо целовал нежные белые ручки, которые, ка-
залось, таяли от его прикосновений.
Влюбленные встретились со всей доверчивой нежностью взаимного
чувства. Счастливые смертные! Мгновения летели быстро... быстро... так
быстро, что... Но всему свое время.
Они вышли в сад, ибо благоразумные родители Фирзы не выказывали наме-
Пирамида