- Не обещайте больше ничего или давайте обещания тем, кто их ценит.
Поклянитесь, что она будет в безопасности! Я не прошу о большем... не
желаю на свете ничего большего.
- Поклянитесь! - повторил старик. - Но чем ПОКЛЯHУСЬ, позвольте вас
спросить? Но я обещаю... уходите и принесите часы - помните, полчаса.
Так послушайте! Вы принимаете мои условия?
- ДА!
Сказав это, Феофан помчался обратно в дом, не обращая внимания на
громкий смех, который, похоже, преследовал его. Он зашел дальше, чем ду-
мал: и хотя он проворно перепрыгивал через все препятствия на своем пу-
ти, треть отведенного времени прошла, пока он добрался до комнаты, где
оставил свою возлюбленную.
КОМНАТА БЫЛА ПУСТА.
- Фирза! Фирза! - закричал студент. - Часы! Часы! Ради Бога, часы!
Ему ответило лишь отраженное от стен эхо его голоса.
Затем он ринулся по комнатам в состоянии, близком к отчаянию, потом
спустился в сад. У него в ушах звучал звон фамильных часов, мимо которых
он пробегал, и он вздрогнул. В конце центральной дорожки он увидел Фир-
зу.
- Часы! Часы! Если ты ценишь свою жизнь и мою... но спеши, спеши...
ни слова... СЕКУНДНОЕ ПРОМЕДЛЕНИЕ ОЗНАЧАЕТ СМЕРТЬ!
Фирза молча бросилась в дом, сопровождаемая Феофаном.
- Они исчезли, - сказала она. - Я оставила их здесь, а...
- Значит, мы пропали! Прости твоего...
- О нет, нет! Вот они, - воскликнула она. - Дорогой Феофан! Неза-
чем...
Он не слушал Фирзу. Поцелуй в лоб, тревожный взгляд, и он убежал!
Он несся! Он летел!.. Он прибыл на место, где оставил старика. Оно
пустовало. Но на песке были написаны слова: "ВРЕМЯ ПРОШЛО!"
Студент без чувств упал на землю.
Когда он пришел в себя, то обнаружил, что лежит на диване - на него
обращен страстный, но скорбный взгляд.
- Фирза! Фирза! - воскликнул несчастный юноша. - Не надо молитв! Та-
кой душе, как твоя, не в чем каяться. О, оставь меня!.. Этот взгляд!
Уходи, уходи!
Она отвернулась и горько заплакала. В комнату вошла ее мать.
- Фирза, милая моя, пойдем со мной. Врач уже здесь.
- Какой врач, мама? Разве...
- Нет, он просто шел по улице, это незнакомец. Но нет времени. - Она
вывела дочь из комнаты. - Ваш пациент здесь, - добавила она, обращаясь к
врачу. Тот вошел и затворил за собой дверь.
Мать и дочь едва достигли лестницы, когда крик, почти что мучительный
вопль, раздался из комнаты, которую они только что покинули, и остановил
их. За ним последовал громкий холодящий душу хохот, который, казалось,
потряс дом до основания.
Мать позвала или, скорее, крикнула мужа. Дочь подскочила к двери! Та
была закрыта и не поддалась ее слабым усилиям. Внутри нарастал шум
страшной борьбы - резкие победные или гневные крики, мучительные стоны,
тяжелое топанье ног - все говорило о смертельной схватке. Вдруг что-то с
силой было брошено об пол и, судя по звуку, разбилось на тысячу частей.
Наступила глубокая тишина, более пугающая, нежели шум поединка.
Фирза вместе с отцом и матерью вошли в комнату. Та была совершенно
пуста. НА ПОЛУ ВАЛЯЛИСЬ ЧАСТИ РОКОВЫХ ЧАСОВ. О ФЕОФАНЕ БОЛЬШЕ НИЧЕГО НЕ
СЛЫШАЛИ.
На пятый день после этой ужасной развязки простая плита из белого
мрамора в одной из церквей увековечила имя, летай смерть Фирзы Ангерш-
телль.
Полуистершаяся надпись сохранилась по сей день и может взбудоражить
любопытство какого-нибудь мягкосердечного человека, не знакомого с под-
робностями этой истории, который, возможно, захотел бы узнать их и уро-
нить слезу на могилу девушки, что спит там.
1833
Пирамида