1
Население Александрии состояло из греков, египтян и иудеев, и непрерывный контакт, если
не смешение трех разных народов, облегчал взаимное проникновение идей. Отличительные
черты этих трех народов объясняют, как и в каких пропорциях это взаимное проникновение
идей должно было осуществляться. Греки преобладали, если не количественно, то по крайней
мере в области культуры; они также установили свой язык, оказывая при этом уважение
туземным обычаям и традициям. Греки, которые легко укладывали религиозные концепции
других народов в широкую гамму своего многобожия, принимали богов египтян, всего лишь
переводя их имена на свой язык. Они даже охотно допускали, чтобы из египетских колоний к
ним пришло религиозное посвящение. Эта уступка стоила им очень немного, поскольку они
никогда не претендовали на незапамятную древность, и она только льстила самолюбию
египтян; эта уступка мешала египтянам воспринимать греков как чужаков. Так Египет, никогда
добровольно не терпевший господства персов, с самого начала без сопротивления принял
господство Птолемеев.
Иудеи же, наоборот, освобожденные когда-то персами из-под вавилонского ига, легко
поддались под их далекий сюзеренитет, но с ужасом отвергали непосредственную и
немедленную власть Селевкидов. Религия иудеев была ближе к иранскому дуализму, чем к
эллинскому многобожию. Греки могли бы причислить Яхве к своему пантеону, но он не хотел
быть причисленным; его даже не удовлетворяло главенствующее место, он желал быть
единственным. Селевкиды, чье господство распространилось на народы с разными религиями,
не могли смириться с этой претензией, а иудеи, в свою очередь, отвергали влияние греческого
гения во имя m`vhnm`k|mncn и религиозного чувства. Но в Александрии и в Палестине условия
были разными. Египтяне были у себя, греки нигде не чувствовали себя чужими, иудеи же,
напротив, старались везде оставаться чужаками; только за пределами своей страны они не
заботились о своей доминации, довольствуясь гостеприимством коренного народа. Но
взаимопонимание становилось все более легким; они переводили свои книги на язык своих
гостей, а сами изучали их философию.
Платон особенно подкупал их своими унитарными доктринами, и о самой знаменитой из них
говорили: "Или Филон платонизирует, или Платон филонизирует". Филон, будучи уверенным,
что Греция всегда была такой, какой она была в его эпоху, говорил, что греческие учителя
приходили на двор фараона, чтобы осуществить образование Моисея. Тем не менее чаще всего
у иудеев патриотизм преобладал над знанием, и вместо того чтобы признавать то, чем они
обязаны греческой философии, они утверждали, что основные свои принципы она заимствовала
из Библии. Вплоть до начала христианского периода греки не отдавали себе отчета в этом
утверждении. Действительно, александрийский эклектик Нумений Апамейский говорит:
"Платон есть всего лишь аттический Моисей". Но что можно извлечь из изолированной фразы,
взятой из несохранившегося источника? Все, что она могла бы доказать, это то, что Нумений
знал Моисея только из аллегорий Филона, так как даже очень нетребовательная критика может
найти теорию идей в первой главе "Книги бытия".
Заимствования греками из Библии ничуть не более правдоподобны, чем греческие учителя
Моисея. Если Платон взял что-либо у иудеев, он ввел это в диалоги, как он ввел Парменида и
Тимея. Далекие от отрицания своих долгов, греки склонны преувеличивать их значение. Кстати,
чтобы заимствовать что-либо у иудеев, нужно было бы их знать, а до Александра греки не знали
даже их имени. Позже, под римской империей, когда иудеи уже распространились на всем
Западе, Юстин, рассказывая их историю по Трогу Помпею, связывает их происхождение с
Дамаском; преемники, которых он дает этому Дамаску, - это Ацелус, Адорэс, Авраам и
Израиль. То, что он говорит об Иосифе, почти совпадает с библейским рассказом, но он делает
Моисея сыном Иосифа и правителем колонии прокаженных, изгнанных из Египта. Он
добавляет, что преемником Моисея был его сын Аруас, что царями иудеев всегда были их
священники и что страна первый раз была покорена Ксерксом. Возможно, что Трог Помпей
обращался за консультациями к некоторым египетским или финикийским источникам, но,
несомненно, Библию он не читал; кажется, однако, его время вполне допускало это.
Религию иудеев знали не больше, чем их историю. Знали, что у них был национальный Бог -
но каким он был? "Dedita sacris incerti Judoea Dei" ("Преданные святому непонятному
иудейскому Богу"). Плутарх предполагает, что этот Бог вполне мог бы быть Дионисием,
который, по сути, то же, что и Адонис. Он ссылается на схожесть иудейских церемоний с
b`ju`m`khlh и на некоторые ивритские слова, объяснения которым он, по его мнению, нашел в
культе Дионисия. Что касается ужаса иудеев перед свиньями - он исходит, по мнению Плутарха,
из того, что Адонис был убит вепрем. Проще было бы спросить об этом у иудея. Но Плутарх
был малокритичным; вместо того чтобы собрать и обработать информацию, перед тем как
делать выводы, он хотел все угадать.
О египтянах знали, несомненно, больше, чем об иудеях; однако все греки, говорившие о
египетской религии, придавали ей греческие черты, набор которых изменялся согласно времени
и школе, к которым принадлежал конкретный автор. Первым из греческих авторов, писавших о
Египте, был Геродот. Он находил там многобожие, похожее на греческое, с иерархией из
восьми богов первостепенных и двенадцати богов второстепенных, что предполагает синтез,
аналогичный теогонии Гесиода. С одной стороны, каждый город имел, как утверждает Геродот,
свою местную религию; только культ Осириса и Исиды был общим для всего Египта и очень
напоминал элевсинские мистерии. Но Геродота поразила одна особенная черта египетской
религии - культы, посвященные животным; однако он не искал смысл этой символики, так
отличающейся от греческой. Он также заметил, что, в отличие от греков, египтяне не посвящали
никакого культа героям. Что касается Диодора, здесь наоборот; египетские боги - это
обожествленные древние цари. Это правда, что есть также боги вечные: Солнце, Луна, стихии;
но Диодор ими не занимается: псевдоисторическая система Евгемера в свое время царила в
Греции, нужно было найти ей применение в Египте.
Затем идет Плутарх, которому приписывается трактат об Исиде и Осирисе, наиболее
любопытный документ, который греки оставили нам о египетской религии; однако он тоже
облачает эту религию на греческий манер; только со времен Диодора мир изменился: чтится
уже не евгемеризм, а демонология. Плутарх, который является платоником, видит в богах
Египта уже не обожествленных людей, а демонов; далее, когда он хочет объяснить имена богов,
рядом с некоторой египетской этимологией он дает и другую, взятую из греческого языка,
которую он, кажется, предпочитает. Его трактат адресован египетской жрице, но, вместо того
чтобы попросить у нее объяснений, он предлагает ей свои собственные догадки.
Что касается Порфирия, он добивается своей цели тем, что расспрашивает; он ставит под
сомнение разные интересующие его вопросы и спрашивает у жреца Анебо, что об этом думают
египтяне. Что его особенно волнует, так это то, что, согласно стоику Херемону, египтяне знали
только видимых богов, то есть звезды и стихии. Значит ли это, что у них не было никаких идей
в области метафизики, демонологии, теургии и всех вещей, вне которых, как он считал, религия
невозможна? "Я хотел бы знать, - говорит он, - что египтяне думают о первопричине: это разум
или нечто выше разума; единственна ли она или связана с другой или многими dpschlh: телесна
она или бестелесна; идентична ли она с творцом или выше творца; происходит ли она от одного
или от многих; знают ли египтяне материю, и какие тела являются первичными; сотворенная
или несотворенная для них материя; так как Херемон и другие не принимали ничего сверх мира
видимого и в своем изложении принципов признавали за египтянами только богов, называемых
"блуждающими" (планеты), тех, которые заполняют зодиак или восходят вместе с ними, и
подразделения деканов и гороскопов, а также тех, кого называют могущественными
управителями и чьи имена были в альманахах с их фазами, восходами, заходами и их
обозначением будущих событий. Херемон действительно видел, что египтяне называли солнце
Творцом, что они все время зависели от Исиды и Осириса и всех их жреческих сказок и фаз,
появлений и исчезновений звезд, прибываний и убываний Луны, движения солнца в дневном и
Пирамида