прежде всего заменой почти везде местоимений первого лица (первоначально изречения
влагались в уста самому покойнику) именем царя и третьим лицом, затем немногими
затушевками и вставками, может быть, тенденциозного характера. Сумбурный характер
сборника остался без изменения – тексты нагромождены без системы, случайно и в разных
пирамидах расположены в различном порядке, за исключением жертвенного ритуала,
выделенного особо. Внешнему беспорядку соответствует и внутренняя несогласованность -
противоречивые представления уживаются бок о бок, и нарисовать по Текстам Пирамид
стройную картину египетских верований о загробном мире было бы неосуществимой задачей.
Jnmewmn, причинами этому в значительной мере являются и
магический характер сборника, и египетский консерватизм, и египетский способ мышления
и выражения. Изречения должны быть в запасе на все случаи, должны предусматривать все
мыслимые условия загробного пути и пребывания; мышление образами и неумение выражаться
абстрактно способны ввести в заблуждение современного читателя, но все же остается еще
немало того, что указывает на отсутствие у египтян способности к литературной
систематизации и даже известного канона их религиозных представлений. Все это, в связи с
архаическим словарем и языком текстов, делает их весьма трудными для уразумения, и
переводы тех немногих образцов, которые мы даем, мы считаем лишь крайне несовершенными
попытками познакомить с характером этого древнейшего памятника. Этот характер с
литературной стороны в значительной мере подобен свойственному более поздним памятникам
этого рода. Предназначенные для ритуального произношения тексты должны влиять и словами,
и звуковыми эффектами. Отсюда параллелизм членов в звуках и мыслях, аллитерации,
употребление магических имен и непонятных сочетаний звуков. Вошедшие в сборник гимны
(богу Ра, Осирису, Нилу) еще слишком кратки и сухи. В некоторых изречениях замечаются
зачатки диалогической формы. Во многих встречаются ритуальные повторения.
МЕМФИССКИЙ БОГОСЛОВСКИЙ ТРАКТАТ
Счастливый случай сохранил нам обрывки одного древнейшего памятника египетского
богословия, указывающий на то, что уже в эпоху пирамид, при отсутствии определенного для
всего Египта канона, египетская религия открывала дверь богословским умозрениям,
развивавшимся под сенью храмов в различных центрах религиозной жизни. Уже самые Тексты
Пирамид находятся в несомненной связи с умозрениями илиопольского жречества,
провозгласившего Эннеаду солнечного бога Атума-Ра и сопоставившего с нею хтонические
божества. В соседнем большом религиозном центре - Мемфисе, сделавшемся и политической
столицей, происходила аналогичная работа богословской мысли. Около 720 г. эфиопский
фараон Шабака, вероятно, по просьбе жрецов главного мемфисского храма в честь Птаха,
повелел начертать на черном граните текст, который до тех пор как "произведение предков"
хранился написанным на папирусе и не мог избежать разрушительного действия двух
тысячелетий: "он был проеден червями, и его не понимали от начала до конца". Жрецы имели
основание дорожить этим документом - он был плодом тенденциозного богословствования,
доказывавшего верховенство и единство их бога. Но спасти целиком памятник было уже нельзя
- сильно пострадало начало, много пробелов оказалось и в средине, да и язык был настолько
архаичен, что иерограмматы храма не нашли возможным последовать непохвальному
обыкновению своих не отличавшихся строгостью филологических приемов современников и
почти не изменили древней орфографии, едва ли сами понимая памятник в его целом. Но с ним
случилась новая беда: поздние обитатели местности Мемфиса сделали из него мельничный
жернов, вследствие чего погибла еще часть иероглифических строк. В таком виде камень попал
в Британский Музей еще в 1805 г. и rnk|jn недавно, благодаря трудам Брестеда и Эрмана, был
оценен по достоинству.^2 Пред нами древнейший памятник богословия, возводящего все
существующее к единому началу - местному богу Птаху. Найдя текст глубочайшей древности,
излагавший в драматической форме историю Гора и Сетха и, кажется, бывший известным и
авторам сборника Пирамидных текстов, мемфисские жрецы дали к нему комментарий, в
котором они объявили происшедшими в местности Мемфиса главнейшие эпизоды этой истории
и отождествили своего бога с Гором и первобытным "отцом богов" Нуном, из которого
произошло восемь других Птахов, в числе которых – родители илиопольского Атума и
"величайший" Птах "сердце и язык Эннеады", обыкновенно в общеегипетской религии
именуемые Тотом и Гором. Форма Птаха, "Обладатель сердца и языка", и создала все
существующее от богов до червей и учредила культ. Таким образом мемфисский богослов едва
ли не в половине III тысячелетия до Р. X. измыслил своеобразную монотеистическую систему и
объяснил весь мир как результат мысли и слова божества! "Все сущее получило бытие сначала в
сердце", т. е. в мысли верховного существа, "язык", т. е. слово которого вызвало их к реальной
жизни. Мы не удивимся, что этот текст уже использован историками учения о Логосе и
исследователями источников герметизма.
Б. А. ТУРАЕВ
БОГ ТОТ* (отрывки из книги)
МИФ
ИБИС - ТОТ - ИМЯ
История застает Египет уже вполне сложившимся государством, все стороны жизни
которого достигли довольно высокого развития. Подобно языку, администрации и социальному
устройству, и религия самого древнего исторического периода Египта заставляет предполагать
многовековое развитие, но здесь наука располагает большими средствами для уяснения, по
крайней мере, общего хода этого развития: к услугам ее bk~rq и общий всем религиям
консерватизм, и древнейший в мире религиозный памятник, на который мы уже имели случай
указать, - тексты пирамид. Наконец, нельзя относиться слишком пренебрежительно и к
аналогиям, особенно если дело идет о родственных по происхождению и близких по условиям
жизни народах.
* Б. А. Тураев. Бог Тот. - Лейпциг, 1898.
Общий ход истории египетской религии мало чем отличался от ее хода у других языческих,
особенно семитических народов; главные отличия обусловливались природой Египта. Так,
сухость климата и возможность сохранять тела были одной из причин необыкновенного у
других народов развития учения о загробном мире; вечно ясное небо выдвинуло на первый план
религию солнца со всеми ее разнообразными и нередко странными догматами и учениями;
зависимость жизни страны от Нила наложила также свою печать на ее религию, проникнув ее
всю мифом Осириса. К числу особенностей египетской религии, поражавших во все времена,
особенно же во времена упадка, иностранцев, относится и культ животных, который
существовал, правда, и в других религиях, но в египетской достиг наибольшего развития. Здесь
природа страны имела огромное влияние на воображение ее первобытного обитателя, но
спрашивается, не играла ли роли в этом процессе и раса.
К сожалению, вопрос об этом, равно как и о происхождении египтян, принадлежит к числу
не относящихся к нашей компетенции; что же касается специалистов, то они до сих пор
продолжают высказывать мнения, друг другу противоречащие. Для нас, в данном случае, этот
вопрос не имеет существенного значения; кем бы ни были первобытные обитатели Египта,
религия их, во всяком случае, началась с фетишизма: обожание видимых предметов
предшествовало у них почитанию их, как носителей духа. В этом убеждает нас, между прочим,
и то обстоятельство, что еще в текстах пирамид весьма нередко встречаются параллельные
места, где имя того или другого божества прямо заменено изображением предмета, с ним
связанного, например, вместо имени Кеба мы встречаем иероглиф земли, чего нет нигде во всей
последующей литературе; Сет оказывается с детерминативом камня; вместо имени Тота
постоянно встречаем иероглиф ибиса. В текстах пирамид мы нигде не находим фонетически
выписанным имени этого бога, впервые его полную орфографию дают мастаба Brt на
Саккарском поле*1 и ермопольские памятники среднего царства; его выписывают гробницы
номархов El-Bersheh, а между тем в других случаях тексты пирамид обнаруживают особенную
Пирамида