прочувствованной речью, иногда даже ударяясь в плач. Затем он
отрезал у дерева ветку, сантиметров примерно в сорок, ободрал с
нее кору, заострил — получилось нечто вроде стрелы. Этой
стрелой он начал указывать на все четыре стороны света,
продолжая молитву Духу дерева. Тут к нему присоединились
остальные присутствующие. Затем они подошли к дереву,
срубили его и разрубили на небольшие одинаковые чурки, с
которых также ободрали кору. Прошло, казалось, всего несколько
минут, а дерева как не бывало, зато у каждого виррарика оказался
кусок пищи для Татевари. Затем процессия развернулась и
поспешила назад.
Начинало темнеть, пурукеакаме развел костер, обратившись
предварительно с молитвой к духу Огня. К этому заклинанию,
такому же, что мы слышали в ночь исповеди, присоединились на
этот раз все мы. Когда все было готово, Антонио попросил нас,
теварис, отправиться спать, так как предстоящий ритуал
предназначался только виррарика. Я же попросил его разрешения
прогуляться перед сном, и он разрешил, наказав только соблюдать
осторожность. Мы воспользовались этой возможностью еще раз
потренировать нашу способность к передвижению по
пересеченной местности без фонарей и свечей. Я давно понял, что
такая прогулка позволяет обострить внимание, заставить тело
активизировать иные способы восприятия, нежели зрение, которое
тут играет только вторичную роль. Таким образом, мы слились с
окружающей темнотой, чувствуя себя в то же время вполне
уверенно.
Отойдя от лагеря примерно на три-четыре километра, мы сели
на землю, образовав энергетическое кольцо — спинами в круг,
лицами наружу. Такое кольцо позволяет получить обзор
местности на 360 градусов и хорошо способствует соединению
внимания всех участников. За тем отклонили головы назад,
запрокинув их так, чтобы соединилось наше восприятие звездного
неба. В этом положении мы оставались около часа, не нарушая
тишину ни единым звуком. Наконец, начали шепотом (чтобы не
нарушить голосом энергетический баланс местности)
переговариваться, обсуждая сложившуюся ситуацию. Затем
поднялись и вернулись в лагерь, двигаясь с максимальной
скоростью. Все мы ощущали потребность в движении. Перед тем,
как войти в лагерь, мы остановились и выровняли дыхание.
В лагерь мы вошли в полной тишине, и поэтому виррарика нас
не заметили — они о чем-то беседовали. Причем разговор был
явно не простой — обсуждалось что-то важное. Они говорили по
очереди — один говорил, а все остальные слушали. Постепенно
мы начали понимать, что они обсуждают подробности маршрута
на несколько следующих дней. Прошло примерно полчаса, и все
отправились спать. Было около двух часов ночи .
Татей Матиниери
Проснувшись на следующее утро, я обнаружил, что виррарика
уже грузят свои пожитки на грузовик. Мы начали быстро
паковаться, так как я не сомневался, что теперь мы немедленно
выступим на Хумун Куллуаби. Однако, к моему удивлению, после
того, как вещи оказались погруженными на машины, индейцы,
вместо того, чтобы забраться в кузов, выстроились в длинную
цепочку — и мы последовали их примеру. Зазвучали рожки, и
процессия двинулась вперед. Через некоторое время мы добрались
до небольшого поселения, или скорее, скопления ранчо,
состоявшего из нескольких глинобитных хижин и пары
кирпичных построек. Обитатели поселка, похоже, нисколько не
удивились появлению из пустыни живописной группы
незнакомцев, судя по всему, это место находилось на обычном
пути Паломничества. Мы прошли через поселок и дошли до
прямоугольной площадки примерно триста метров в длину,
окруженную проволочной оградой. Здесь была на удивление
пышная для пустыни растительность. В ограде была небольшая
дверь, миновав которую мы попали на площадку. Перед входом
висела табличка, из которой я узнал, что это место представляет
собой храмовое сооружение виррарика, охраняемое
Национальным индейским институтом. Еще было написано, что
вход и прогон животных строго запрещен — под страхом штрафа
или даже ареста компетентными органами. Я понял, что мы в
одном из важнейших мест на пути к Хумун Куллуаби.
Войдя, виррарика уселись на земле, скрестив ноги. Теперь-то я
понял, почему тут такая растительность и такой приятный воздух
— мы у Татей Матиниери, родника в пустыне, места обитания
почитаемой виррарика Богини Воды (кроме того, она Богиня озера
Чапала в Халиско и побережья Сан Блас, Найярит).
Я много слышал об этом месте. Виррарика упоминали о нем с
большим почтением и считали его красивейшим местом на свете.
И в самом деле, оно прекрасно, — не только из-за удивительно
красивого родника и купы деревьев вокруг, чудесного зрелища
для пустыни, — тут была какая-то особая атмосфера. Когда
попадаешь в Татей Матиниери, чувствуешь, что словно оказался в
другом измерении — о пустыне мгновенно остается только
воспоминание. На душе у меня стало удивительно хорошо, словно
меня окутала любовь Богини Воды.
Усевшись, виррарика достали из сумок цветастые накидки-
банданны, положили около бьющего из земли родника, и начали
выкладывать на них свои приношения: свечи, стрелы, оленьи рога,
шоколад, пирожные, монеты, ниерика, разноцветный рис, пейот,
вышивки и так далее. Я еще раз убедился в справедливости
поговорки, что в сумке виррарика может скрываться все что
угодно, независимо от того, какого размера или веса этот предмет.
Мы тоже разложили наши приношения, и молча, как и подобает
теокарис, уселись рядом.
Ритуал начал Антонио, обратившись к Татей Матиниери с
молитвой, слова которой мы понимали с еще большим трудом,
чем обычный язык виррарика — настолько он был переполнен
словами восхищения, любви и признательности. Причем для него
Пирамида