уши влюблен в меня. А это будет чересчур волнующее признание, и
я не найдусь, что ответить.
-- Это очень длинная история, -- промолвил он, все еще
погруженный в задумчивость. Он скривил губы, как будто говорил
сам с собой, репетируя то, что собирался произнести.
Я узнала характерные признаки, когда мужчина готовится
сделать выпад.
-- Я не читала твоих работ, -- сказала я, чтобы направить
его в другое русло. -- О чем они?
-- Я написал пару книг о магии, -- ответил он.
-- О какой магии? О шаманстве, спиритуализме или о чем?
-- Ты знаешь что-нибудь о магии? -- спросил он с нотками
ожидания в голосе.
-- Конечно, знаю. Я рядом с этим росла. Я провела
значительное количество времени в прибрежной части Венесуэлы --
эта область славится своими магами. В детстве большую часть
летних месяцев я проводила в семье ведьм.
-- Ведьм?
-- Да, -- подтвердила я, польщенная его реакцией. -- Моя
нянька была ведьмой. Это была негритянка из Пуэрто Кабелло. Она
заботилась обо мне, пока я не стала подростком. Мои родители
работали, и когда я была ребенком, они с радостью оставляли
меня на ее попечении. У нее гораздо лучше выходило
присматривать за мной, чем у любого из моих родителей. Она
предоставляла мне возможность делать все, что я захочу. Мои
родители, естественно, позволяли ей брать меня с собой куда
угодно. Во время школьных каникул мы с ней отправлялись
навестить ее семью. Это была не кровная семья, это была семья
ведьм. И хотя мне не разрешалось принимать участие ни в одном
из их ритуалов и сеансов транса, я там немало увидела.
Он посмотрел на меня с любопытством, словно не верил своим
глазам. Затем спросил с лукавой улыбкой:
-- А что говорило о том, что она -- ведьма?
-- Все. Она убивала цыплят и предлагала их богам в обмен
на их благосклонность. Она и ее знакомые ведьмы и колдуны --
мужчины и женщины -- танцевали до тех пор, пока не впадали в
транс. Она произносила тайные заклинания, в которых была
заключена сила, способная излечить ее друзей и навредить ее
врагам. Она специализировалась на приворотном зелье. Она
готовила его из лекарственных трав и всех видов телесных
выделений, таких как менструальная кровь, обрезки ногтей и
волосы, предпочтительно волосы с лобка. Она изготовляла
амулеты, приносящие удачу в азартных играх и в любовных делах.
-- И твои родители все это позволяли? -- спросил он с
недоверием.
-- Дома об этом никто не знал, кроме меня и няниных
клиентов, разумеется, -- объяснила я. -- Она ходила по вызовам
на дом, как и любой доктор. Все, что она делала дома, -- это
жгла свечи в туалете за унитазом, когда мне снились кошмары.
Поскольку похоже было, что это мне помогает и среди кафельных
плиток нечему было возгораться, моя мать открыто позволяла ей
это делать.
Он внезапно вскочил и начал смеяться.
-- Что здесь смешного? -- спросила я, гадая, не решил ли
он, что я все это выдумала. -- Это правда. Я тебя уверяю.
-- Ты доказываешь что-то самой себе, и поскольку ты в этом
заинтересована, то как только начинаешь это утверж
1000
дать, оно
становится правдой, -- сказал он с серьезным лицом.
-- Но я сказала тебе правду, -- настаивала я, уверенная,
что он имеет в виду мою няню.
-- Я могу видеть людей насквозь, -- сказал он спокойно. --
К примеру, я вижу, что ты убеждена, что я собираюсь приударить
за тобой. Ты убедила себя в этом, и теперь -- это правда. Вот о
чем я говорю.
Я попыталась что-то сказать, но от негодования у меня
перехватило дыхание. Мне захотелось убежать, но это было бы
чересчур унизительно. Он слегка нахмурился, и у меня сложилось
неприятное впечатление, что он знает, что я чувствую. Я дрожала
от подавленной злости. Тем не менее, в отдельные моменты я
ощущала необыкновенное спокойствие. Это происходило не
благодаря какому-то сознательному усилию с моей стороны, однако
я отчетливо чувствовала, что что-то во мне сдвинулось. У меня
появилось туманное воспоминание, что я испытывала нечто
подобное раньше, но оно улетучилось столь же быстро, сколь и
пришло.
-- Что ты со мной делаешь? -- пробормотала я.
-- Просто выходит так, что я вижу людей насквозь, --
сказал он голосом, полным раскаяния. -- Не всегда и,
разумеется, не всех, только тех, с кем я тесно связан. Я не
знаю, почему я могу видеть насквозь тебя.
Искренность его была очевидна. Впечатление было такое, что
он больше сбит с толку, чем я сама. Он снова сел на скамейку и
придвинулся ко мне поближе. Некоторое время мы сидели в полной
тишине. Было чрезвычайно приятно ощущать, что можно отбросить
все усилия, направленные на поддержание разговора, и не
чувствовать себя бестолковой. Я поглядела вверх, на небо; оно
было безоблачно и прозрачно, словно голубой хрусталь. Несмелый
ветерок пробежал по веткам сосны, и на нас легким дождем
посыпались иголки. Потом ветерок окреп, превратился в ветер, и
к нам от ближайшего платана полетели сухие желтые опавшие
листья. Они закружились вокруг нас, издавая тихий ритмический
звук. Одним резким порывом ветер подхватил листья и поднял их
высоко в воздух.
-- Это было замечательное проявление духа, -- пробормотал
он. -- И связано оно было с тобой. Ветер, листья, кружащиеся
перед нами в воздухе. Маг, с которым я работаю, сказал бы, что
это было предзнаменование. Что-то указало мне на тебя, и как
раз в тот момент, когда я думал, что, пожалуй, лучше уйду.
Пирамида