гордился.
Я едва могла поверить, что мне подвернулась такая удача.
Они имели в виду никого иного как Е. Е. Эванс-Притчарда, одного
из самых значительных социальных антропологов двадцатого века.
И как раз в этом семестре я занималась в стенах УКЛА (в
оригинале "UCLA" - Univercity of California in the Los Angeles
(прим. перев.)) изучением работ по истории социальной
антропологии и биографий исследователей, внесших наиболее
значительный вклад в эту область.
Вот это да! Мне пришлось сдержать себя, чтобы не закричать
во весь голос и не запрыгать от возбуждения. Появиться с таким
интригующим секретом! Знаменитый антрополог соблазняет и
впоследствии бросает индейскую женщину. Меня ни капли не
беспокоил тот факт, что Эванс-Притчард не проводил никаких
исследований на территории Мексики, -- он, в основном, был
известен своими работами в Африке, -- поскольку я была уверена,
что непременно обнаружу, что в один из его визитов в
Соединенные Штаты он заезжал в Мексику. Подтверждение тому
стояло прямо передо мной.
Радостно улыбаясь, я поглядывала на Гумерсиндо; мысленно я
пообещала себе, что, конечно же, не стану обнародовать факты
без его разрешения. Ну разве что только расскажу что-нибудь
одному из своих профессоров,-- думала я. В конце концов, не
каждый день попадает в руки такая информация.
В моем уме вертелись разные возможности. Это могла бы
быть, скажем, небольшая лекция для нескольких избранных
студентов дома у одного из профессоров. Мысленно я уже выбрала
профессора. Нельзя сказать, что он мне особенно нравился, но
мне импонировало то, что он старался произвести впечатление на
своих студентов в какой-то немного детской манере. Время от
времени мы собирались у него дома. И каждый раз, когда я там
бывала, то обнаруживала на его рабочем столе как бы по ошибке
забытую там записку, написанную ему знаменитым антропологом
Клодом Леви-Строссом.
-- Ты не сказ
1000
ала нам как тебя зовут, -- вежливо
поинтересовался Джо, мягко дергая меня за рукав.
-- Кармен Гебауэр, -- ответила я без колебаний, назвавшись
именем одной из подруг детства.
Чтобы облегчить дискомфорт и чувство вины от того, что я
вновь с такой легкостью сказала неправду, я спросила Джо, не из
Аргентины ли он. Получив в ответ удивленное выражение лица, я
поспешила добавить, что у него определенно аргентинская
интонация в голосе.
-- Даже несмотря на то, что внешность у тебя не
аргентинская, -- добавила я.
-- Я мексиканец, -- ответил он. -- А судя по твоему
акценту, ты выросла либо на Кубе, либо в Венесуэле.
У меня не было желания продолжать дальше эту линию
разговора, и я быстро переменила тему.
-- Знаешь ли ты, как мне снова выбраться на тропу? --
спросила я, внезапно озабоченная тем, что мои друзья уже,
пожалуй, волнуются.
-- Нет, я не знаю, -- признался с детской
непосредственностью Джо. -- Но Гумерсиндо Эванс-Притчард знает.
Гумерсиндо повел нас через густые заросли вверх по узкой
тропинке на другой стороне горы. И вскоре до нас донеслись
голоса моих друзей и лай их собаки.
Я почувствовала сильное облегчение и в то же время была
разочарована и озадачена тем, что ни один из мужчин не
попытался выяснить, как меня можно будет найти.
-- Я уверен, что мы еще встретимся, -- небрежно бросил Джо
на прощание.
Гумерсиндо Эванс-Притчард удивил меня тем, что галантно
поцеловал мою руку. Он сделал это так естественно и грациозно,
что мне даже не пришло в голову над ним посмеяться.
-- Это у него в генах, -- пояснил Джо. -- Несмотря на то,
что он лишь наполовину англичанин, его изысканность
безукоризненна. Он исключительно галантен!
Не сказав больше ни слова и не оглядываясь, оба они
растворились в тумане. Я очень сомневалась, что когда-нибудь
снова их увижу. Переполненная чувством вины за то, что солгала
по поводу своего имени, я была готова броситься им вдогонку, но
в эту минуту меня едва не повалила на землю собака моих друзей,
которая прыгнула на меня, пытаясь лизнуть в лицо.
Глава 6
Онемев, я уставилась на приезжего лектора. В
костюме-тройке, с коротко постриженными вьющимися волосами и
гладко выбритым лицом Джо Кортез выглядел пришельцем из другого
времени среди длинноволосых, бородатых, как попало одетых
студентов в одной из больших аудиторий Калифорнийского
Университета.
Я поспешно плюхнулась на свободное место в заднем ряду
набитой до отказа аудитории, место, которое заняла для меня та
самая подруга, с которой мы были на прогулке в горах Санта
Сьюзана.
-- Кто он? -- спросила я ее.
Она удивленно покачала головой, окинула меня нетерпеливым
взглядом, затем на клочке бумаги написала: Карлос Кастанеда.
-- А кто, черт возьми, такой Карлос Кастанеда? -- спросила
я снова и непроизвольно хихикнула.
-- Я давала тебе его книгу, -- прошипела она в ответ,
затем добавила, что он достаточно известный антрополог, который
проводил обширные исследования в Мексике.
Я уже было хотела сказать своей подруге по секрету, что
приезжий лектор -- это тот самый парень, которого я повстречала
в горах в тот день, когда заблудилась. Однако по каким-то очень
Пирамида