в прозябание. Нет такого человека, который сам бы по себе не
ощущал бы своего личного бессилия, всякий
человек знает, что его мощь конечна, а отсюда один шаг до
отчаяния, которое есть уже действительная
смерть духа.
«Отчаиваться бедственнее, чем согрешать».
Добротолюбие.
«Грех один только и есть смертный — это уныние, потому что из
него рождается отчаяние, а отчаяние — это
уже собственно и не грех, а сама смерть духовная».
Владимир Соловьев.
Когда человек утрачивает связь с Горним Миром, он теряет всякое
представление о какой-либо цели, он не
может найти никакого оправдания жизни, а потому тем сильнее
страждет. Все социальные утопии имеют
одной из важнейших причин самого своего возникновения неутолимое
желание людей воскресить смысл и
назначение жизни; однако они ставят на место истинной
индивидуальной цели — цель коллективную, в
которую люди тщетно силятся верить, ибо в то же время ясно
сознают, что это еще большая иллюзия.
«Человечество!.. А где оно, у черта?!.. — думает Рысков,— сволочь
все, и больше ничего! Где оно?..
Купцы?.. Мещане?.. Мужики безграмотные?.. Чиновники?.. Тьфу!.. На
каждого в отдельности посмотришь —
дрянь! А вместе — человечество! Да чтобы они передохли все,
сволочь проклятая! Взять, да на первой
осине и повеситься!.. Вот вам и человечество!..»
Арцыбашев.
В далекой цели невидимой, в неведомом счастье для людей
неведомых, силятся люди найти оправдание
своим страданиям, своим мукам. Силятся, но не могут, ибо не верят
в разумность и не видят
справедливости.
«А стоит ли все грядущее человечество, вот этих незаметных
страданий, одного маленького, голодного,
обиженного студента?.. И сколько еще понадобится таких маленьких
незаметных мечтателей, сколько крови
и мук за будущее, чтобы оно наслаждалось жизнью... Не слишком ли
дорогая цена, не слишком ли велики
жертвы для вас... счастливые свиньи будущего!..»
Арцыбашев.
Вот из этой-то именно безнадежности исканий здесь, в юдоли плача
и печали, в человеке рождается
стремление искать ответа во вне жизни, в недрах существа своего.
То же самое стремление, те же самые
искания получают иное направление, и человек начинает обретать
спасение там, существование чего он сам
так недавно отвергал. Всякий порыв к небу, сопутствуемый
мистическим откровением, уже дает результат,
сеющий в человеке первые крупинки веры, но много воды должно
утечь до той поры, пока эти смутные
томления перейдут в уверенность твердую и приведут человека к его
высшей цели — к обретению сознания
духа. Лишь поднявшись в заоблачные высоты своего светлого духа,
лишь уйдя в свою собственную
сущность, откинув всякую форму, человек доходит до постижения
истинной жизни и ее законов, при свете
которых и мрак жизни земной рассеивается и страдный путь ее
становится ясным восхождением к
возвышенной и прекрасной цели. Такой человек начинает понимать,
что именно в хаосе противоречий
видимых, спаянных высшим единством и высшей гармонией, рождается
Красота, достойная величия
Совершенства Творца вселенной.
«Жизнь еще передо мною
Вся в видениях и звуках,
Точно город дальний утром,
Полный звона, полный блеска...
Все минувшие страданья
Вспоминаю я с восторгом,
Как ступени, по которым
Восходил я к светлой цели».
Майков.
«Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время
рождаться, и время умирать; время насаждать, и
время вырывать посаженное; время убивать, и время врачевать,
время разрушать, и время строить; время
плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать; время
разбрасывать камни, и время собирать
камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий; время
искать, и время терять; время сберегать, и
время бросать, время раздирать, и время сшивать; время любить, и
время ненавидеть; время войне, и время
миру».
Екклезиаст, 3:1-8.
Безотрадность и тяжесть человеческой жизни на земле и выражается
иероглифом Аркана XVIII. Узкая
извилистая тропинка, неизвестно где начинающаяся, неведомо к
какой цели ведущая, есть путь жизни.
Правда, в этой неведомой дали виден розовый свет, но кто знает
есть ли это предвестник грядущего
восхода светила дня и конец мраку сумерка или же это лишь зарево
пожара, отзвук таящейся в этой дали
гибели?! Воздух насыщен мглою, — такова среда человеческой жизни;
виден лишь лунный свет, — человек
познает на земле лишь отраженным знанием и видит при свете
отраженной истины, а не при солнце ее
чистоты первородной.
«Душа эта на много веков опередила души всех окружающих ее. Она
Пирамида