-- Он прав.
-- Да.
-- Но он уйдет все равно...
-- Не скоро, не скоро...
-- Тогда знай -- мы не сможем освободить тебя от цепей, ибо они -- из
Арды, а ты не отрекаешься от нее. И твои раны нам не залечить...
-- Не могу. Изначально своей судьбой я связан с Ардой, и связь эта
крепче любой цепи. Я люблю этот мир. И ненавижу его.
-- Так и с нами... Зачем ты берешь на себя эту тяжесть?
-- Не знаю... Не могу видеть сирый этот мир, покинутый всеми,
катящийся в бездну хаоса и безвременья... Не могу...
-- Но ты не сможешь больше вступить в Арду.
-- Я буду хранить ее здесь.
-- Да. Берегись Серой стрелы. Ты понимаешь?
-- Да.
-- Тогда слушай нас: мы отдали тебе свою силу и ты умер; мы взяли
твою боль, и ты можешь действовать. Мы поможем тебе, ибо если
рухнет Равновесие в твоем мире, то пошатнется оно и в иных мирах.
Ныне страшнее всего нарушено оно здесь, и мы даем тебе Меч. Но
скажи -- каков твой путь?
-- Скорбь избираю я.
-- Темен и мучителен этот путь. Но ты выбрал. Протяни руку!
Он поднял обе руки -- цепь. Гладкая рукоять легла в ладонь.
-- Но я скован... Я слеп...
-- Не навечно. Твой путь -- перед тобой. Иди, брат. Ты не один в пути.
-- Прощай, брат! Ты не один... О, долог путь, Зов летит...
-- Прощай! Мы придем! И ты придешь к нам... Мирам нет конца...
Он ощущал, но не видел их. Но они были рядом, и голоса их были
разными, и теперь гасли они, словно искры в небе...
* * *
"Я вернулся и увидел этот мир, и все, что сталось с ним. И я проклял
его и возлюбил его, ибо пожалел я его. Я умер -- как те, кому дано
покинуть этот мир. Но им дано уйти -- а я не могу. Слишком прочна
цепь любви и ненависти, что приковывает меня к этому миру. Я
вернулся и возложил на плечи свои бремя, оставленное всеми. И сказал
я -- да будет отныне со мною Скорбь. И стала Скорбь венцом моим, и
свита ее -- свитой моей.
И вижу я ныне этот сирый мир, покинутый всеми, и жестокую Серую
стрелу, нацеленную в сердце его. И не вступлю я в мир этот, ибо не
будет тогда ему щита. Не мною одним создан он, и не все лучшее в нем
-- от меня, и не все дурное -- не мое... Но я один защита ему ныне. И
стою я один, и стрела направлена в мое сердце. Устою ли я -- один?
Руки мои скованы... Я зову - - придите ко мне, возлюбившие этот мир!
Я один. Тяжела моя ноша. Кто разделит ее со мной?"
И среди бесчисленных звезд воздвиг он чертог себе, доступный и
видимый лишь немногим, ибо из боли своей и скорби создал он его, и
не многие могут вступить его и остаться собой, и не рухнуть под
бременем боли и скорби...
ПРО САУРОНА
"Когда разрушена была крепость в Тангородрим и пал Моргот, вновь
принял Саурон благородное обличие и пришел, дабы выразить почтение
Эонве, герольду Манве; и отрекался от всех своих злодеяний. И так
думают некоторые: изначально это не было ложью, но Саурон воистину
раскаялся, пусть даже причиной тому и был лишь страх, вызванный
падением Моргота и великим гневом Владык Запада. Но не во власти
Эонве было миловать тех, кто принадлежал к тому же ордену, что и он
сам; и приказал он Сау рону вернуться в Аман и там предстать пред
судом Манве. Тогда устыдился Саурон, и не пожелал он возвращаться в
унижении, а, быть может, и долго доказывать служением чистоту и
искренность помыслов своих по приговору Валар; ибо при Моргот е
велика была власть его. Потому, когда ушел Эонве, он укрылся в
Средиземьи и вновь предался злу, ибо весьма крепки были те узы,
которыми опутал его Моргот..."
В ту ночь на землю обрушился звездопад...
Ветви деревьев хлестали его по лицу, как плети, но он не чувствовал
этого.
Шипы терновника впивались в его кожу, но он не ощущал этого.
Звезда горела нестерпимо ярко, и разрывалось, не выдерживало сердце.
Он шел и шел, не видя дороги пустыми от отчаянья глазами.
Не успеть -- даже быть рядом. "Глаза... глаза мои... какая боль... "
"Учитель!.." Он шел и шел под истекающим звездами небом.
"Умереть..." Он знал -- умирать долго и мучительно, возвращаться -- и
вновь умирать.
Но сейчас он хотел этого.
"Сердце мира билось в твоих обожженных ладонях..." Не сумел --
защитить. Не сумел даже -- разделить боль. "Будь я проклят!.."
...Эонве предстал перед ним, снизойдя до разговора с Черным Майя,
слугой Врага: Эонве блистательный, в лазурных -- золотых --
белоснежных одеждах, Эонве громогласный -- "уста Манве", Эонве
великий, глашатай Короля Мира.
-- Зачем пришел ты, раб Моргота? -- с презрительной надменностью
победителя бросил он.
Тяжелая золотая гривна, осыпанная бриллиантами и сапфирами,
охватывала шею Эонве, как ошейник.
Ошейник.
Саурон стиснул зубы.
Глашатай Манве казался сгустком слепящего света рядом с Черным
Майя. Алмазная пыль Валинора покрывала его золотые волосы; это
казалось слишком неуместным в окровавленном сумраке Средиземья.
Эонве счел молчание Саурона растерянностью и покорностью; и
возвысил голос.
-- Твой хозяин уже получил свое за все зло, причиненное Средиземью.
Твоя участь не будет столь тяжела -- ты всего лишь исполнял приказ...
Конечно, я ничего не могу решать; но принеси покаяние, склонись
перед величием Валар -- и они про стят тебя, как был прощен
бунтовщик Оссе: Великие милостивы. Ты верно понял: сила и правда --
на нашей стороне. Воля Единого...
Он говорил и говорил -- громко, высокомерно, кажется, наслаждаясь
звучанием собственного голоса.
А Саурон не слушал его.
Пирамида