бойся, мы не убьем тебя... сразу. Ты будешь жить еще долго. Много
часов. Много дней.
Хэлкар рванулся, но кожаные ремни впились в его израненное тело:
связан он был на совесть. Орк отскочил в сторону и грязно выругался:
-- Еще дергаешься, мразь? Ну ничего; посмотрим, как тебе понравится
вот это!
Щеря желтые острые клыки, к Хэлкару приблизился второй орк,
клещами державший раскаленный добела кусок железа. Хэлкар с
бессильной ненавистью следил за ним; он понял, что должно произойти.
-- Смотри-смотри, больше уж ты ничего не увидишь, -- прошипел орк.
И вдруг, вскрикнув, рухнул на землю. Короткая стрела с черным
оперением торчала из его шеи.
-- Прочь, падаль! Повелитель сказал: "Этот человек -- мой"! Говорил
внезапно появившийся перед орками всадник, судя по внешности и
выговору -- из южан.
-- Мы захватили его; он наш! -- прорычал предводитель орков.
-- С каких это пор ты не подчиняешься приказам, раб? Или ты
возомнил себя Властелином Мордора? -- недобро усмехнулся южанин,
извлекая меч из ножен. Спутники его подъехали ближе. Лицо орка
исказилось от страха и ненависти:
-- Он наш! Он умрет!
Орк бросился к пленнику и занес над ним кривой клинок, но харадец
оказался быстрее, и предводитель орков упал с разрубленным черепом.
Стычка между южанами и орками была короткой. Уцелевшие орки в
ужасе бежали. Двое южан, спешившись, рывком подняли пленника с
земли. Хэлкар застонал и потерял сознание.
...Полумрак. Осторожные прикосновения ледяных рук. Боль медленно
покидала его тело.
Лицо склонившегося над ним человека было внимательным и
усталым. Хэлкар успел заметить венчавший голову незнакомца узкий
светлый обруч с единственным мягко светящимся камнем. Нуменорец
смежил тяжелые, словно свинцом налитые веки, и холодная ладонь
легла на его глаза. Спать...
Бережно рука незнакомца приподняла его голову, и край
металлической чаши коснулся его губ. Прохладный терпкий напиток.
Мягкая тьма, окутывающая измученный мозг. Уснуть...
Очнувшись, Хэлкар увидел лица южан, смотревших на него холодно и
недружелюбно:
-- Встать можешь?
Хэлкар приподнялся на ложе: это удалось ему неожиданно легко. Боль
ушла, оставив по себе только саднящее воспоминание.
Один из южан крепко, умело стянул его руки кожаным ремнем:
-- Иди. Повелитель ждет.
Хэлкар поднялся. Он хорошо умел владеть собой, и сейчас смотрел на
низших с высокомерным презрением
-- Куда идти? -- бросил он.
-- Тебе покажут дорогу, -- в голосе харадца звучала плохо скрытая
ненависть.
Вскоре оказался Хэлкар в высоком зале перед черным троном
Властелина. Едва взглянув на нуменорца, тот холодно бросил:
-- Развяжите ему руки.
Южанин неохотно повиновался.
-- Идите.
Харадцы безмолвно поклонились и вышли. Воцарилось молчание.
-- Особую пытку придумываешь для меня, Проклятый? -- холодно
сказал Хэлкар и поднял глаза на Властелина. И замер. То же усталое, с
тонкими чертами лицо, что склонялось над ним; внимательный взгляд
пронзительно-светлых глаз -- и такой же светлый камень в узком
стальном обруче.
-- Приветствую тебя, Хэлкар-нуменорец. Ты хотел встретиться со
мной? Вот мы и встретились.
-- Да, вот мы и встретились. Жаль, что меча нет в моих руках, --
процедил Хэлкар. Саурон только грустно улыбнулся в ответ. И
нуменорцу вдруг стало мучительно стыдно за свои слова.
...Осторожные прикосновения ледяных рук. Боль, медленно
покидающая тело...
-- И ты нанес бы удар,.. воин высшей расы? -- в голосе Черного
прозвучала печальная насмешка.
-- А ты что же, высшими считаешь своих рабов-харадцев?
Саурон вздохнул. -- Я не делю людей на высших и низших... И
харадцы -- не рабы мне! -- последние слова прозвучали резко, как удар
плети, -- народ Ханатта -- мои союзники и ученики. А у вас даже и
название этой страны неизвестно. Харад. Юг. Дикари, низшие.
Созданные для того, чтобы служить вам, Избранникам Валар!
Саурон поднялся.
-- Иди за мной.
И, так как Хэлкар стоял неподвижно, Черный подошел к нему, сжал
его руку ледяными пальцами и, глядя в глаза повторил:
-- Иди.
На черный скальный трон на вершине горы усадил Саурон нуменорца
и сказал глухо:
-- Моими глазами будешь видеть ты, моими ушами слышать, и ничто
не будет скрыто от тебя. Смотри и слушай.
И содрогнулся Хэлкар: в эльфийских хрониках читал он историю
Хурина и хорошо помнил, кто произнес эти слова тогда.
Помнил это и Саурон, и страдание исказило черты его. И он ушел,
оставив Хэлкара одного.
И Хэлкар смотрел и слушал. Видел он людей Востока и Юга; и были
они мудрее, чем Избранники Валар. Видел он деяния нуменорцев в
Средиземьи: там, где проходили они, оставались пожарища вместо
городов, пустыни вместо пашен и пастбищ, рабы вместо свободных. Так
шли они, по колено в крови, не щадя никого: что за дело высшим до
низших людишек! И гордые женщины становились игрушками
победителей, и кровь их детей лилась на алтарях во славу Валар, и
мужья их сгорали на кострах, посылая проклятья высшим...
И казалось Хэлкару: он один виноват в этом. Он -- нуменорец, воин,
захватчик. Так же, как они, не знал он пощады; был он так же жесток и
так же уверен в своей правоте. Он смотрел и слушал, и ничто не было
сокрыто от него; и страдания умиравших передавались ему, и безумная,
нечеловеческая боль рвала его душу; и он потерял сознание.
Пирамида