И он ушел.
— Пойдем, дорогая, — прозвенел счастливый голос Глора. — Пойдем к отцу. Он очень просил.
— Да, да, конечно. Гарри, ну, как тебе?
— Красивая церемония, — без всякого выражения сказал Гарри. — Поздравляю, мисс Эвергрин,
Глориан…
— Спасибо, Гарри. Ты же меня понимаешь, правда? — большие синие глаза Валери оказались
перед самым лицом Гарри, она поцеловала его в лоб, окатив сладким запахом цветов и заставив его
сердце почему-то сжаться от жалости. Несколько шагов — и они с Глорианом исчезли в метели.
Гарри, Рон и Гермиона долго молчали.
— Странный обряд, — прошептала Гермиона. — Почему мне кажется, что все это мне только что
приснилось?
— Дико, — пробормотал Рон. — Все это невероятно дико, — он неуютно поежился: снег падал
ему за ворот плаща. — Они такие разные… Я до сих пор не могу поверить в то, что она согласилась…
Она, такая красивая, — и он! Бр-р-р, как холодно! Ну и быстро же здесь наступила зима!
Гарри молчал.
— Она не любит его.
Голос, прозвучавший из-за камня, заставил всех четверых вздрогнуть. Сьюзен оглянулась и
увидела Джинни, зябко кутающуюся в заносимую снегом мантию.
— Что ты сказала, Джин? — Рон непонимающе вскинул брови.
— Что слышал, ты, бесчувственный болван, — бесцветно уронила Джинни. — Знаете, мне
показалось, что ничего страшнее я никогда не видела.
— Страшнее? — переспросил Рон.
Сью и Гермиона переглянулись с совершено одинаковыми выражениями на лицах. Они не были
уверены, стоит ли заткнуть рот Джинни, прежде чем она со ставшей свойственной ей откровенностью
выложит свое мнение. Они не успели.
— Я сказала, что она не любит его. Она любит другого человека, сама, наверное, этого еще не
понимает, но любит.
— Джинни, — мягко сказал Гарри. — Не надо…
— Не надо меня одергивать, как маленькую девочку, Гарри Поттер! — вспылила Джинни. В
призрачном свете летящих снежинок ее голубые глаза были похожи на упрямые льдинки. — Я считаю,
что это отвратительно!
— Джинни…
— Оставь меня, Сьюзен Боунс! Что ты понимаешь в любви?!
— Джинни!
— И ты заткнись, Гермиона! Тебе все дается с такой легкостью, не понимаю, почему ты до сих
пор думаешь, когда перед тобой лежит все готовенькое на блюдечке! Вы все избалованы! — истерично
выкрикивала Джинни. — Избалованы любовью!
— Джин, что на тебя нашло? — попытался утихомирить сестру Рон.
— О, какой же ты дурак, Рон, — беспомощно простонала Джинни и заплакала. — И почему она
ему не скажет?! Я бы сказала… наверное…
— Если бы она сказала Глориану об этом, то все мы, все сто пятьдесят человек, оказались бы
посреди 1096 года, как бездомные на улице, — не выдержал Гарри. — Она пожертвовала собой, чтобы
домовые эльфы выступили против Вольдеморта на нашей стороне! Она пожертвовала собой, чтобы нам
было, где голову преклонить…Мы не вправе обвинять ее!
— О, какие пылкие речи, Поттер!
Драко Малфой стоял, ухмыляясь, возле большого камня. На нем трепетала черная мантия на
собольем меху. С нежностью относившиеся ко всем животным Эльфы уже давно с отвращением на нее
поглядывали. Драко же смотрел на Джинни с презрением.
— И тебе не надоело с вожделением глядеть на этого придурка со шрамом, рыжая Уизли? Поттер,
почему бы тебе просто не сказать этой дуре: «Отвали, я тебя не хочу, у меня есть своя белокурая телка!»
— Малфой! — Гарри сжал кулаки. В одном из них — палочку. — Еще раз ляпнешь что-нибудь
подобное, и — тебе не жить!
— Да ну? — издевательски скривился Драко. Он подбоченился и оперся спиной о камень. — И
наш знаменитый Гарри Поттер не боится, что за драку возле эльфийской святыни ему сделают бо-бо? А
что если я скажу, что видел, как ты со своими дружками и подружками пытаешься открыть вход в
подземелье?
— Ты не посмеешь, сукин сын! — зарычал Рон. — Спорю, ты сам шлялся здесь и ждал, пока все
уйдут, чтобы пролезть туда!
— Что за выражения, Уизли?! Посмею, конечно. Тем более что тебя заподозрить легче легкого. У
кого из нас двоих бОльшая нужда в эльфийских сокровищах? Кто у нас в Хогвартсе самый нищий? Кто
носит залатанные мантии? У кого самая старая грязная палочка? Слушай, Грэйнджер, а он дарит тебе
цветы, а? Небось, в теплицах у профессора Спаржеллы ворует, на дорогой букет-то у Уизли денег не
хватит…
Рон не выдержал и, одним прыжком подскочив к Малфою, припечатал его лопатками к древнему
камню. Лицо Драко осталось презрительно непроницаемым, даже когда Рон схватил слизеринца за
горло.
— Хочешь убить меня, Уизли? — прохрипел Малфой, не делая ни малейшего движения, чтобы
освободиться. — Ты все равно не сможешь, потому что ты — слабак! Для того чтобы убить кого-
нибудь, нужна холодная голова и ясный разум. А в твоей головенке не наберется даже столько мозгов,
сколько у паршивого флоббера!
— Не смей оскорблять его! — завопила Джинни, срываясь с места. Гермиона хотела ухватить
Джинни за подол мантии, но промахнулась, и теперь Джинни, как и Рон, мяла кулачками тощее тело
Малфоя, не давая его руке добраться до палочки в кармане. Гарри, Сью и Гермиона пытались растащить
их, но не смогли даже разжать пальцы рычащего сквозь зубы Рона — так сильно он впился в горло
Малфою. Кучамала яростно визжала девичьими и воинственно орала мальчишечьими голосами. Драко
хрипел и продолжал с ненавистью смотреть на Рона. Рука белокурого слизеринца медленно
подбиралась к волшебной палочке. Неожиданно, колено Драко, точно прицелившись, резко наподдало
Рону пониже живота. Рон побледнел и скривился от боли. Его руки разжались и со всей силы уперлись
в камень.
— О, Мерлин! — просипел он, выпучив глаза.
И в этот момент камень пришел в движение. Внутри него что-то скрипнуло, со стоном
повернулось, снег посыпался с вершины старинного кромлеха, и камень, закрывающий вход, тяжело
ухнул вниз. Рон и Драко, не удержавшись, полетели вниз, в черный зев мрачного провала. Джинни
закачалась на краю, сорвалась и тоже рухнула следом.
— Рон! Джинни! — закричал Гарри, бросаясь к темной дыре. Он спустил ноги вниз, послушал
секунду — тишина, и, не раздумывая, соскользнул вниз.
— Гарри! Нет! — Сьюзен в ужасе смотрела, как голова Гарри исчезла в темноте каменного
провала и как Гермиона решительно сбрасывает мантию и перекидывает ногу через край. — Гермиона,
ты куда?!
— Надо вытаскивать их оттуда, ты идешь? — и гриффиндорская староста тоже испарилась.
Сью крепилась недолго: куда страшнее было остаться одной. Ход был узким, и, пока ее тащило по
каменному лазу, она исхитрилась порвать юбку в нескольких местах и ужасно испачкаться, собрав по
дороге остатки грязи, которые не успели прилипнуть к одежде остальных. Когда она, наконец,
обрушилась на что-то твердое, ее подхватила чья-то рука. Она подняла глаза и при свете палочки
увидела Гарри. На его щеке наливалась кровью здоровенная ссадина.
— Интересно, куда это мы угодили, — задумчиво сказал он и помотал головой, избавляясь от
зарослей паутины во встрепанных волосах.
Глава 22. Преступник и Белая Дама.
Зажглись еще две палочки — Гермионы и Джинни. В углу застонал и завозился спутанный
темный клубок: руки и ноги у Рона и Малфоя были переплетены в кучу.
Пирамида